— Ни для чего нет никаких гарантий… — сказал Лаврик. — Давайте на минутку оставим эту тему. Поговорим о том, ради чего мы и пришли, — он усмехнулся. — Теоретически ведь можно допустить, что она не похищена, а скрывается по собственной воле?
Точно так же неохотно, как недавно Лаврик, Валери сказала:
— Теоретически — да…
— В таком случае вы, как ее лучшая подруга, можете знать, где она могла бы скрываться…
— Представления не имею, — быстро ответила Валери.
Слишком быстро, по мнению Мазура. Да и Лаврик что-то сузил глаза…
А потом чуть заметно кивнул Мазуру. Ну что же, и в самом деле не стоило устраивать долгие дипломатические беседы, у них и без того масса дел…
Он вынул бумажник и аккуратным рядком стал выкладывать на полированный стол фотографии тех самых предосудительных забав — исключительно те, на которых превосходно можно было опознать Валери. Она разглядывала их с каменным лицом, чуть поджав губы и сузив глаза.
Лаврик со своей фирменной лучезарной улыбкой сказал:
— Попади эти снимки в бульварную прессу, вашей блестящей карьере моментально придет конец. И не имеет значения, что вы обе — белые. Вы здешние уроженки и гражданки республики…
Валери подняла на нее глаза с таившейся в глубине лютой злостью:
— А вам известно, что шантаж по законам республики — уголовное преступление?
— Да, я слышал что-то такое… — безмятежно сказал Лаврик. — Но если вы и правда хороший юрист, должны знать: кроме законов есть еще некоторое количество подзаконных актов, подписанных лично Президентом… и до сих пор, ввиду известных причин, юридически не отмененных. Согласно этим актам, есть огромная разница между шантажом и оперативной деятельностью спецслужб. Мы с коллегой заняты сейчас именно вторым…
Судя по ее лицу, те подзаконные акты ей были прекрасно знакомы. Какое-то время стояло молчание — напряженное, злое, тяжелое.
— Так что же, мы сможем договориться? — спросил Лаврик.
— О чем?
— Нам нужно знать, где она может скрываться. Простите за некоторый цинизм, но теоретически можно допустить, что вы мне солгали. Что вы знаете, где она может скрываться… а то и знаете точно. Что вы лжете, будто о ее исчезновении узнали только что, от меня. Теоретически ведь можно допускать, что угодно, правда? Так мы договоримся?
— Мне с вами договариваться не о чем, — отрезала Валери. Сложила фотографии аккуратной стопочкой и придвинула ее к Мазуру. — Заберите ваши великолепные фотомонтажи. Отлично выполнено, согласна… но очень быстро могут появиться авторитетные эксперты, которые докажут, что все это — именно мастерски выполненный фотомонтаж… и мнение этих экспертов, уверяю вас, может перевесить ваше. Вам все понятно? Вы мне кажетесь умными людьми, господа. И, я уверена, не станете продолжать разговор, настаивать, запугивать… Бесполезно. Проконсультируйтесь с полковником Мтангой о сложностях, которые могут возникнуть, если вы решите продолжать… шантаж. Вы оба недавно у нас, следовательно, не знаете многих наших тонкостей. А вот полковник их прекрасно знает и все вам объяснит… — она демонстративно посмотрела на часы. — Если у вас нет больше ко мне других дел… Сейчас должен прийти очень серьезный клиент…
— Значит, не боитесь нарваться? — с милой улыбкой спросил Лаврик. — Настолько уверены в своих тылах?
Глядя ему в глаза, столь же мило улыбаясь, Валери с самым непринужденным видом изрекла красиво очерченными розовыми губками недлинную, но похабнейшую фразу — точнее говоря, предложение им проделать друг с другом вещи, которых они в жизни не сделали бы.
Лаврик встал и поклонился:
— Меня всегда восхищал уровень образования, которое девушки получают в Лицее святой Женевьевы. Ну, что же, позвольте откланяться…
Едва они вышли на улицу, Лаврик тихонько выругался, покрутил головой:
— Хладнокровная стервочка… Уважаю таких.
— Знаешь, что мне не нравится? — спросил Мазур. — По-моему, она нам только что доказала, как дважды два, что в суде мы ничего не сможем доказать. При таких-то адвокатах… В самом деле, нет непосредственных свидетелей, видевших бы все своими глазами, нет прямых доказательств, что в бунгало они с Папой были лишь вдвоем… Кстати, что с теми четырьмя охранниками? Там были двое у главного входа…
— Один.
— Да, точно, один… И еще двое — у черных ходов…
— Все трое погибли при нападении, — сказал Лаврик. — Я проверял. Ну да, суд нам наверняка не выиграть… И что? Нас кто-то заставляет идти в суд? Главное — сцапать ту парочку, а уж Мтанга из них все вытрясет без всякого суда… Вот лично мне не нравится другое. То, что она не просто уверена в себе — слишком уверена в себе…