ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Моя до полуночи

Ожидала большего. События в романе из пальца высосаны. Какие-то ракеты не на 5 >>>>>

Шелк и сталь

Неплохо! Было бы даже хорошо, если бы не тупость ггероиниНо, читается легко и интересно >>>>>

Ответный темперамент

Это не продолжение романа "Французская жена", а начало. >>>>>

Страстная Лилит

Очень понравился роман Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... >>>>>

Видеть тебя означает любить

Неинтересно, нудно, примитивно...шаблонно >>>>>




  1  

Бренда Джойс

Самозванка

Посвящается Мишелю. Потому что в любви и в мечтах возможно все

Пролог

Лондон. 1850

— Папа?

Ответа не последовало. Маленькая, худенькая девочка замерла в центре пустой душной комнаты. В помещении было темно, а тяжелая завеса зловонного дыма и вовсе не давала возможности что-нибудь рассмотреть. В комнате было трудно дышать. Тускло горевшая свеча, установленная на столике возле одной из подгнивших стен, освещала комнату. Время от времени то здесь, то там вспыхивали и гасли, словно крошечные звездочки в туманном небе, красные огоньки. Эти мерцающие огоньки выхватывали из темноты извивающиеся, бестелесные тени, корчащиеся в причудливом немом и диком танце. Вверх вздымались изломанные руки и тонкие, нервные пальцы, безмолвно скрежетали криво распахнутые рты, а бессмысленно вращающиеся глазные яблоки наводили ужас.

Виолетта ненавидела это место. Она вжалась худенькой спинкой в засаленные деревянные перила. Больше всего ей хотелось развернуться, броситься вверх по лестнице и выскочить из дома в вечерний туманный сумрак. На воздух. Прочь из этого душного, затхлого кошмара. Но она не могла.

— Папа! — в отчаянии позвала девочка.

Вокруг нее с деловитой неизбежностью вспыхивали трубки курильщиков опиума. Из самой середины тошнотворно пахнущего марева взметнулась чья-то тонкая, бледная, безжизненная рука и бессильно упала. Малышка бросилась вперед. Сердце ее отчаянно билось.

Она добралась до мужчины, который сидел в чудовищно неудобной позе. Только опиумный дурман мог творить с плотным человеческим телом такое колдовство.

— Папа! Это ты?!

Малышка всмотрелась в живого мертвеца. Страх ее прошел, и она с силой впилась в руку отца. Рука эта становилась тоньше с каждым днем.

Он долго всматривался в нее невидящим взглядом, потом моргнул и пробормотал:

— Виолетта? Это ты? Что случилось?

Девочка с готовностью закивала, всматриваясь в обычно водянисто-голубые, а сейчас налитые тяжелой кровью и тупо блуждающие глаза отца. Если бы взгляд мужчины был ярче и тверже, никто бы не усомнился в том, что он и девочка, стоящая перед ним, ближайшие родственники. Раньше кожа у него была такой же чистой и белой, как у Виолетты, когда она хорошенько вымоется, что последний раз случилось с ней довольно давно, но теперь лицо его приобрело мертвенный желтовато-бледный оттенок. У обоих — отца и дочери — волосы были иссиня-черными. Небольшой изящный носик, резко очерченный подбородок и высокие, выступающие скулы малышка тоже унаследовала от отца. Отцовство могло было быть поставлено под сомнение только возрастом. Из-за слабого, смертельно уставшего взгляда Петер выглядел скорее как старший брат, а не отец Виолетты. Ему не было еще и двадцати четырех, а он уже больше походил на покойника, чем на молодого человека, которому суждена долгая жизнь.

— Да, папочка, это я, Виолетта. Я пришла, чтобы отвести тебя домой. — Виолетта выдавила из себя слабое подобие улыбки. От удушающе сладкого наркотического запаха ей стало дурно. Но руку отца девочка не выпускала, крепко сжимая ее в своих цепких ручках.

— Я не могу, — пробормотал Петер, просовывая трубку меж желтоватых зубов.

— Папочка… пожалуйста, — умоляла его малышка.

— Скажи Эмили, я приду домой завтра, — выдавил из себя Петер и с неожиданной для его безжизненного тела силой выдернул руку. Глаза его налились яростью.

— Но… мама умерла… уже три года назад, — задыхаясь от отчаяния, пробормотала Виолетта.

Петер уставился на дочь, словно перед ним был иностранный посол, чью тарабарскую речь он отказывался понимать.

— Папа, ты мне нужен, — упавшим голосом прошептала Виолетта.

— Завтра, — слабо повторил Петер и стал медленно заваливаться на соседа. Голова его безжизненно повисла на слабой шее. Он замер. Сосед Петера, похожий на скелет в лохмотьях, увлеченный призрачными видениями, даже не почувствовал, что на него навалился безжизненный мешок с костями. Виолетта поняла, что отца засосало в наркотическую полуявь. На глаза ее навернулись слезы.

— То же самое ты говорил мне вчера. — Вчера, и позавчера, и много недель и месяцев назад, так много, что Виолетте было не сосчитать.

— Виолетта! — раздался за спиной девочки юный встревоженный голос.

Виолетта отерла слезы рваным грязным рукавом платья, повернулась и пошла по лестнице вверх, навстречу своему другу Ральфу. Едва она поднялась из подвала, как он безжалостно схватил ее за руку и закричал:

  1