— Отец был проповедником старого типа. Он отрицал медицину. Господь, мол, позаботится — надо только обратиться к нему с верной молитвой. Маме никогда не удавалось найти эту самую верную. Она чуть с ума не сходила от головных болей. Она умоляла, чтобы я ей доставал лекарства тайком от отца.
Биллингс попытался скрыть удивление, но это у него не получилось.
— Ваш отец, похоже, был не совсем здоров.
— Он так не считал.
— А ваша мать?
— Отец был человеком со странностями, нетерпимым к тем, кто не разделял его сугубо личный взгляд на добро и зло. Она пыталась… Но, думаю, потом просто сдалась.
— Ну а вы? Он так же деспотически относился и к вам?
— Всякий раз, когда я переступал черту между допустимым и невозможным, он неукоснительно требовал раскаяния. Тогда я доказал отцу: от меня он никогда не дождется покаяния. К двенадцати годам у меня была такая скандальная репутация, что даже отец со своим красноречием не мог ничего объяснить прихожанам. Поэтому, как только мне исполнилось четырнадцать, он упаковал свою Библию, раздал мебель моей матушки и исчез из города. В одиночестве.
— А ваша мать?
— Она умерла, когда я был еще ребенком. Утонула в Норт-Ампква.
По словам отца, это был несчастный случай во время сильной весенней бури. Джон пришел домой из школы в тот день и услышал о трагедии от отца. Старый Тернер Стэнли даже нашел нужным вызвать сына из школы, чтобы мальчик мог в последний раз поцеловать свою мать, прежде чем ее забрали люди из погребальной службы. Когда сын добрался до морга, миссис Стэнли уже превратили в подобие восковой куклы.
— Мне стал ненавистен отец-самодур, и когда он уехал, я был только рад. Никто не указывал мне, что я должен делать, не морочил голову надуманными дикими правилами. Мне было очень хорошо. По крайней мере, так я говорил добродетельным ханжам, полным благородной решимости спасти меня от ада.
— Надеюсь, они не были похожи на отца Бетси?
Джон взял свой кофе, отпил глоток и поморщился. За разговором все остыло.
Ему говорили, что он плохо разбирается в людях. Немногие женщины, с которыми он был в интимных отношениях, находили, что он притягателен как мужчина. Другие в лицо называли его хладнокровным, лишенным темперамента, а за глаза и того хуже. Все, что говорили его «любовницы», имело справедливые основания. Джон держался сурово и отчужденно с теми, кого мало знал.
Он упорно вырабатывал в своем характере неприступную суровость, отстраненность, чем впоследствии оттолкнул от себя людей, которые искренне симпатизировали ему. А когда осознал тяжесть одиночества, скрываемого за хмурой физиономией и заносчивостью, то обнаружил, что просто забыл, как можно вести себя, чтобы все было совсем по-другому. Не понимал, что в доброжелательном отношении к окружающим его спасение.
— В те юные годы я считал человека чуть ли не самым отвратительным творением в мире, а кончил тем, что едва не начал его боготворить.
Джон соскользнул с высокой скамейки и вытащил из заднего кармана бумажник.
— А насчет заявления на пост начальника…
— Так, что?
— Куда посылать необходимые бумаги?
— Посылайте на имя председателя наблюдательного совета округа.
— А это кто?
— Я.
Лицо Биллингса расплылось в довольной улыбке. Он протянул руку Джону.
— Рад приветствовать вас в родных местах, начальник.
3
— Ничего не могу с собой поделать, старый Шон. У меня сердце болит за нее.
Бриджет добавила сливок в чай и тщательно помешала ложечкой. Всю последнюю неделю, как только Джон Стэнли был официально введен в должность начальника пожарной службы округа Грэнтли, город, кажется, не занимался больше почти ничем, кроме толков о возвращении блудного сына.
Те, кто знал Джона в детстве, возмущались, что у него хватило наглости появиться в городе. Иные, недавно приехавшие в Грэнтли, были довольны. Они гордились, что небольшой городок сумел привлечь к себе на работу прославленного батальонного командира пожарной охраны Сан-Франциско.
У каждого было свое мнение. У каждого, кроме Бетси. Она отказывалась обсуждать назначение Джона даже с близкими.
Потянувшись через стол, старый Шон побил черной шестеркой красную семерку. До полуночи оставалось несколько минут, и старинные друзья с аппетитом закусывали перед тем, как Бриджет запрет дверь, а Шон отправится в конец аллеи, где тридцать лет назад своими руками построил себе коттедж.