4 
Харт коснулся локтя гостьи, чтобы проводить в другой конец комнаты. Усадив ее в кресло, он занял свое место за столом, взмахнув подолом килта, из-под которого показались колени (любой, кто считал килт не мужским видом одежды, никогда не видел в нем Харта Маккензи!).
Улыбнувшись, Элинор проговорила:
— Знаешь, Харт, если ты планируешь стать первым министром, тебе стоит подумать о замене мебели. Эта уже вышла из моды.
— Черт с ней, с мебелью. Так что же заставило тебя притащиться сюда с отцом из Шотландии?
— Беспокойство за тебя. Мне невыносимо думать, что ты, возможно, все потеряешь. Я целую неделю не могла уснуть — все ломала голову над тем, как тебе помочь. Я знаю, что мы расстались… не самым лучшим образом, но ведь это было так давно… С тех пор многое изменилось, особенно для тебя. Хочешь верь, хочешь нет, но я по-прежнему хорошо отношусь к тебе, Харт. И меня приводит в уныние мысль о том, что тебе, возможно, придется скрываться, если это выйдет наружу.
— Скрываться? — Он уставился на нее в изумлении. — О чем ты? Мое прошлое ни для кого не секрет. Да, я мерзавец и грешник, и все об этом знают. Более того, в наши дни такая репутация скорее плюс, чем минус, если хочешь стать политиком.
— Да, возможно. Но это может унизить тебя. Над тобой станут смеяться, что, безусловно, послужит препятствием для твоей…
— Элинор, прекрати! — перебил герцог в раздражении. — Скажи толком, в чем дело.
— Ах да… Думаю, тебе пора это увидеть. — Элинор порылась в кармане и вытащила оттуда небольшую картонку. Положив ее на стол, раскрыла.
Харт замер. В картонке лежала фотография, изображавшая его, еще очень молодого, в полный рост. На этом фото он стоял у стола, опираясь на него жилистой рукой. Голова же его была опущена, как будто он изучал что-то на полу. Однако уникальной фотографию делала не поза, пусть даже не совсем обычная, а кое-что другое…
Харт Маккензи был на этом снимке абсолютно голый.
Глава 2
— Откуда она у тебя? — Он пристально посмотрел на Элинор.
— От одного доброжелателя. По крайней мере так было подписано письмо. «Ат таво, кто жилаит вам дабра». Судя по всему, автор не слишком большой грамотей, хотя все же достаточно образованный, чтобы написать письмо. Но вот закончить школу ей, по-видимому, не удалось. Это, как мне кажется, женщина. Сужу по почерку…
— Тебе это прислали? И ты приехала сюда, чтобы сообщить мне об этом?
— Совершенно верно. К счастью для тебя, я сидела за завтраком одна, когда распечатала письмо. Отец в тот момент вышел.
— Где конверт? — спросил Харт.
Он, очевидно, ожидал, что она отдаст ему все и сразу. Но это бы нарушило ее планы.
— Конверт ни о чем не говорит, — ответила Элинор. — Его доставили с нарочным, не по почте. Принесли в Гленарден с железнодорожной станции. Станционный смотритель получил его от проводника, который сказал, что письмо ему передал посыльный мальчишка в Эдинбурге. На конверте имеется всего одна строчка: «Для леди Элинор Рамзи. Гленарден, близ Абердина, Шотландия». У нас все знают меня и знают, где я живу, так что теоретически письмо могло бы дойти до меня в любом случае — откуда бы его ни отправили.
Харт кивнул и насупился, вновь напомнив Элинор своего отца, старого герцога, портрет которого когда-то висел здесь на почетном месте, над камином, но сейчас, к счастью, отсутствовал. Возможно, Харт отнес его на чердак или даже сжег. Элинор сожгла бы.
— А что насчет посыльного мальчишки в Эдинбурге? — осведомился герцог.
— У меня не было ни времени, ни средств для проведения расследования, — ответила Элинор, отрывая взгляд от камина. Теперь над каминной полкой висел пейзаж Шотландского нагорья с рыбаком в килте, написанный Маком. — Я истратила наши последние деньги на железнодорожные билеты до Лондона — чтобы приехать сюда и сказать тебе, что буду рада уладить для тебя это дело. Если, конечно, снабдишь меня… незначительными средствами и жалованьем.
— Жалованьем? — переспросил Харт.
Она кивнула:
— Да, жалованьем. Это и есть то деловое предложение, о котором я упоминала. Я хочу, чтобы ты дал мне работу.
Харт молчал. И лишь громоздкие часы по другую сторону комнаты нарушали гробовую тишину своим громким тиканьем. А Элинор пристально смотрела на мужчину, которого когда-то безумно любила, и думала: «А ведь он и сейчас дьявольски красивый и обворожительный, такой же, как прежде…» Когда-то она безумно влюбилась в него и сомневалась, что разлюбит, однако…
4 
