71 
Когда Барт под каким-то предлогом вышел на улицу, Джейк сказал Унге:
— Я хочу с тобой поговорить. Барт рассказал мне о том, что ты ждешь ребенка. Это правда?
Индианка покорно кивнула. Она опустила голову так, что пряди прямых черных волос, упавших вдоль щек, скрыли ее лицо.
— Ты уже была беременна, Унга?
— Да, не один раз, — она говорила медленно и, казалось, равнодушно.
— И что ты делала?
Она молчала.
— Мужчины давали тебе деньги, чтобы ты съездила к той старухе?
— Не всегда. Иногда просто указывали на дверь.
— И как ты поступала в этом случае?
Унга ничего не сказала. Впрочем, ей не было нужды говорить. Джейк без того знал, что она делала: находила другого мужчину и сваливала на него вину за случившееся.
— То, что ты собираешься сделать, очень опасно, Унга. Ты можешь умереть.
— Умереть все равно придется, так не все ли равно, от чего и когда. К тому же я все равно никому не нужна.
— Если не хочешь избавляться от ребенка, оставь его. Это твое право.
Унга надолго умолкла. Когда она снова заговорила, Джейк удивился. Впервые увидев индианку, он решил, что она совсем девчонка, а теперь затруднялся определить ее возраст, ибо едва заметная трещина в ее душе внезапно расширилась, и он узрел бездну, полную страхов, потерь и беспросветного отчаяния.
— Что я стану с ним делать? У меня ничего нет. Никого и ничего. Я не помню своих родителей и почти не помню себя; знаю только, что однажды я открыла глаза в Сан-Франциско и по сей день не могу их закрыть. Я всегда настороже и…
Унга умокла, и Джейк мысленно закончил: «…мне никогда не удавалось переложить свою заботу на чужие плечи».
— Чем ты занималась прежде?
— Работала на кухне — за еду. Ничего не видела, кроме грязной посуды и закопченных котлов, пока не нашелся мужчина, который позвал меня с собой.
— Ты больше не хочешь жить такой жизнью? — спросил Джейк, и Унга дала очень простой и понятный ответ:
— Я от нее устала.
— Как ты нас нашла?
— Нед подсказал. Сказал, приехали два парня, с которыми можно поладить, объяснил, куда вас отправил. А еще заметил: «У светловолосого — доброе сердце».
— У меня есть любимая женщина, — сказал Джейк. — А Барт… Когда-нибудь он поймет, что был неправ.
Индианка пожала плечами и ничего не ответила.
После этого разговора все текло, как прежде: Унга носила воду, готовила еду, мыла посуду и стирала одежду, а по ночам спала в объятиях Барта. О ребенке они, по-видимому, не заговаривали.
Несколько раз, когда местный торговец привозил и пытался сбыть старателям червивую муку, лежалые галеты или тухлую рыбу, индианка ездила за продуктами в соседний поселок. Джейк был уверен в том, что она не утаила ни унции золотого песка, который он получал от больных в качестве платы за свои услуги.
А потом Стивен Флетчер нашел золото.
С ним произошло то, о чем мечтали все. Копаясь в земле, он внезапно увидел крупицы тусклого желтого металла и у него перехватило дыхание. Сжимая кирку трясущимися рукам, Стивен раскидал землю и обнаружил жилу.
Разумеется, весть об этом немедленно облетела весь прииск. Желающие приходили взглянуть на чудо. Вечером Стив, как было заведено, поставил приятелям выпивку. А после направился к хижине, где жили Джейк, Барт и Унга.
Стивен Флетчер был здоровый парень, больше шести футов роста, с растрепанными белокурыми волосами, голубыми глазами навыкате и массивной нижней челюстью. От него пахло зверем — застарелым потом, мокрой псиной; этот запах смешивался с густым духом недавно выпитого виски.
К несчастью, Унга была на улице — снимала с веревки высохшее белье. Стив подошел к ней, взял за локоть и сказал:
— Я нашел золото, много золота. Полагаю, ты уже слышала? Надеюсь, теперь ты согласишься перейти в мою хижину?
Индианка сделала легкое, но уверенное движение и освободила локоть. Она выглядела совершенно спокойной. Ее грудь едва заметно поднималась и опускалась под плотной тканью платья. Унга, не торопясь, сложила белье в большую корзину и хотела войти в хижину, когда на пороге появился Барт.
— Что тебе надо? — угрожающе произнес он, заметив Стивена.
— Потолковать с Унгой.
— Убирайся отсюда!
— Почему?
— Потому что если ты нашел золото, это не значит, что ты имеешь право приходить, куда вздумается!
— Я пришел не к тебе, а к Унге.
71 
