36 
Миссис Хеннесси встала, и я поймал себя на том, что сам не знаю, какое решение хотел бы услышать. Наверное, всякий другой мальчик на моем месте молился бы за отца, ибо тюремный срок означал распад семьи, что в дремучее время начала пятидесятых считалось позором. «Что будет со мной и Мод, если мы останемся одни?» – спрашивал я себя. Как мне с таким скандальным шлейфом ходить в школу? Но, странное дело, я чувствовал, что в общем-то мне безразлично, как оно все обернется. Закуривая очередную сигарету, Мод громко чиркнула спичкой, и звук этот, нарушивший мертвую тишину зала, вызвал неодобрительные взоры всех присутствующих, включая Чарльза. Ничуть не смутившись, моя приемная мать демонстративно затянулась, выпустила клуб дыма в потолок, а затем, стукнув указательным пальцем по сигарете, стряхнула пепел на пол. На лице Чарльза мелькнула улыбка, а взгляд полыхнул восхищенным обожанием, которое, видимо, и объясняло, почему два столь непохожих человека так долго жили вместе. А за секунду до вынесения вердикта «виновен» Мод, кажется, подмигнула мужу. Не кажется. Подмигнула.
А что Макс Вудбид? Заулыбался, услышав решение присяжных? Я видел его со спины, но заметил, как он нагнулся к бумагам и прикрыл рукой рот, то ли скрывая радость, то ли ощупывая зубы, расшатавшиеся после недавнего кулачного боя.
Галерка для прессы мгновенно опустела, ибо корреспонденты кинулись к телефонным будкам, часовыми стоявшим на набережных, сообщить своим редакторам об исходе дела. Судья пояснил, что в скором времени Чарльз будет заключен под стражу, и тогда мой приемный отец, вскочив на ноги, надменно испросил разрешения обратиться к суду.
– Если вам угодно, – со вздохом сказал судья.
– Нельзя ли начать отбытие наказания уже сегодня? – спросил Чарльз. – Как только я покину скамью подсудимых.
– Но я еще не определил срок вашего заключения, – возразил судья. – До вынесения приговора вы под подпиской о невыезде. Пару недель можете побыть дома, мистер Эвери, и привести в порядок свои дела.
– Из-за моих-то дел и заварилась вся эта каша, ваша честь. Пожалуй, я от них передохну. Если все равно сидеть, я бы прямо сейчас и начал, – сказал Чарльз, до конца оставаясь прагматиком. – Раньше сядешь – раньше выйдешь, ведь так?
– Да, наверное.
– Вот и отлично. Если вам все равно, сегодня же и начну отсидку.
Судья что-то черкнул в блокноте и посмотрел на Годфри, отцова адвоката, но тот лишь пожал плечами: никаких возражений, желание клиента – закон.
– Еще что-нибудь скажете, прежде чем вас возьмут под стражу? – спросил судья.
– Только одно: я смиренно принимаю решение суда и безропотно отбуду свой срок, – сказал Чарльз. – К счастью, у меня нет детей, которые стали бы свидетелями моего унижения. Хоть в этом бог миловал.
Заявление это озадачило по крайней мере четырех присяжных, а я изумленно закатил глаза.
На выходе из зала нас поджидала изголодавшаяся свора журналистов и фоторепортеров. Игнорируя вопросы и вспышки камер, Мод, даже не прибегнув к дымовой завесе, целеустремленно пошла вперед, а я изо всех сил старался не отстать, прекрасно сознавая, что стоит споткнуться, и толпа газетчиков меня растопчет.
– Вот он! – вдруг гаркнула Мод, и эхо ее возгласа облетело все здание суда, а сама она встала как вкопанная, вынудив притормозить и репортерскую братию. Как и в случае с чирканьем спичкой в зале суда, все головы повернулись к ней. – Каков наглец!
Проследив за ее взглядом, я увидел средних лет человека в темном костюме и весьма невыразительной наружности, которую вовсе не красили усики а-ля Гитлер; он принимал поздравления от группы похоже одетых мужчин.
– Кто это? – спросил я. – Вы его знаете?
– Налоговый инспектор, – процедила Мод, шаря рукой в сумке.
Чиновник обернулся, и в глазах его мелькнул страх. Возможно, он подумал, что сейчас Мод достанет пистолет и пристрелит его, и раскаялся, что посвятил жизнь выявлению и пресечению махинаций в банковской сфере, хотя с юных лет мечтал о сцене. А может, ни сном ни духом не ведал, кто она такая. Как бы то ни было, он не проронил ни слова, когда Мод, от злости багровая, встала перед ним, но, конечно, растерялся, когда она сунула ему в лицо экземпляр «Среди ангелов», а затем огрела книгой по голове.
– Вы довольны? – взревела Мод. – Гордитесь собой? Это вы сделали меня популярной, черт бы вас побрал!
1959
Тайна исповеди
Новый сосед по комнате
Пройдет целых семь лет, прежде чем я опять свижусь с Джулианом Вудбидом, но все эти годы он обитал в моих мыслях этаким мифологическим персонажем, который однажды вошел в мою жизнь, вселил в меня уверенность, очаровал и тотчас скрылся. По утрам просыпаясь, я думал о том, что и он, наверное, уже пробудился и рука его тоже скользнула в пижамные штаны, дабы взбодрить водопад неизбывного наслаждения, которое обещала набухавшая юность. Он возникал в моих мыслях и днем, представая моим умным и самоуверенным двойником, лучше меня знавшим, как надо бы поступить, что, когда и как сказать. Хотя мы виделись всего дважды и оба раза накоротке, я не задавался вопросом, почему он стал для меня так важен. По молодости я еще не мог распознать природу своей очарованности и считал ее этаким обожествлением героя, встречающимся в книгах и свойственным тихоням вроде меня, которые слишком много времени проводят в одиночестве и чувствуют себя неуютно в компании сверстников. Вот потому-то наша новая встреча меня в равной мере обрадовала и взволновала, и я твердо решил, что мы должны стать настоящими друзьями. Конечно, я думать не думал, что к концу года Джулиан прославится на всю страну, но разве кто-нибудь мог предвидеть столь неожиданный оборот событий? В 1959-м бесчинства и политические беспорядки не особо занимали умы четырнадцатилетних подростков; нас, как и прежние поколения юнцов, больше заботило, когда же наступит время следующей кормежки, как упрочить свое положение среди одноклассников и скоро ли настанет блаженный миг, о котором мы собственноручно мечтали по нескольку раз на дню.
36 
