Особенно,... 
83 
Амали собиралась что-то возмущенно возразить, однако Виктор продолжил:
— Я порасспрашиваю о нем в городе, но в жандармерию не пойду, иначе Ленни на меня обидится.
— А если он… если его все-таки похитили или… — Амали, ничего не понимая, смотрела на хозяина.
Виктор потер лоб.
— Ну же, будь благоразумной, Амали! Кто мог похитить Ленни? Нет, нет, он, вероятно, ушел по своей воле.
У Амали расширились глаза:
— Ушел? С… сбежал? Один, без меня?
Деирдре обняла ее.
— Не сбежал, он ведь имеет грамоту о даровании свободы, — заметил Виктор. — Ленни ушел, но все же без тебя. И я опасаюсь, что мы не сможем заставить его вернуться…
Виктор был убежден в своих словах, в то время как Деирдре верила в это так же мало, как и Амали. Она не заметила, чтобы Ленни в последнее время охладел к работе, она и без того была о нем невысокого мнения и привыкла к тому, что его нужно постоянно контролировать и даже убирать за ним. Но вскоре Виктор нашел пропавшего слугу в одном из портовых кабаков. Это было нетрудно — молодой врач лечил мулатов, и у него было много знакомых среди них, а Ленни даже и не старался замести следы. Он совершенно невозмутимо встретил Виктора, когда тот нашел его.
— Я здесь работаю, — заявил Ленни. Он как раз протирал столы, значит, хозяин кабака нанял его в прислуги. — Это нравится мне больше, чем работа на конюшне. Мне никто ничего не смеет запретить. Я свободен. Или нет?
Ленни с победным видом ухмыльнулся в лицо своему бывшему хозяину. Действительно, прошло немало времени, прежде чем Ленни понял смысл грамоты, дарующей ему свободу, но зато сейчас он был исполнен решимости воспользоваться ею.
Виктор беспомощно поднял руки:
— Ты не раб, Ленни, тут ты прав. Однако ты, как и прежде, являешься супругом Амали. Ты можешь покинуть наш дом. Но не свою жену и ребенка…
Ленни издал что-то вроде фырканья.
— Кто захочет такую жирную корову? — грубо спросил он. — У Амали скоро будет ребенок. От нее никакого удовольствия. У меня есть новая женщина здесь, в порту.
Виктор уже хотел было отругать его за наглость, однако все же переключился на проповедь о таинстве брака. Как и ожидалось, Ленни не понял ни слова. Дуг Фортнэм всегда уважал браки, заключенные между рабами, но и когда они решали разорвать этот брак, ничего не говорил им по этому поводу. Ленни же, хотя и был теперь крещеным, не боялся навредить своей бессмертной душе лишь потому, что отвернулся от жены и еще не рожденного ребенка. Когда Виктор сказал об этом слуге, стараясь описать в черных красках его пребывание в аду, тот лишь покачал головой и удалился на кухню.
— Он отнесет курицу ближайшему жрецу-обеа, — заметила Деирдре вечером, после того как Виктор рассказал ей о встрече с Ленни. — Это усмирит духов, и все будет в порядке. А Амали за это время выплачет все глаза. Она говорит, что не представляла себе такой свободы. И лучше бы они вместе с Ленни остались рабами.
Виктор пожал плечами:
— Тогда он не полюбил бы ее сильнее. Конечно, ему следовало остаться у нас и не обращать внимания на женщин из портового квартала. Это не всегда просто…
Пару недель спустя Амали родила маленькую иссиня-черную девочку, которую назвала Либерти[22].
Деирдре восприняла это как доказательство того, что ее служанка избавилась от мыслей о Ленни и снова нашла радость в своей свободе, однако Амали использовала первую же возможность, чтобы побежать в порт и показать Ленни ребенка. К своему ужасу, она обнаружила его в сарае рядом с кабаком. Рядом с Ленни лежала вульгарная мулатка с выкрашенными в белый цвет волосами. Ленни не удостоил взглядом ни дочь, ни Амали. Зато очень хвастался своей «белой женой», словно Амали должна была восхищаться им за это. И, кроме того, высокомерно заявил Ленни, ему очень нравится его новая работа.
— Я никогда не хотел быть домашним слугой или конюхом. Это очень тяжело! Здесь лучше, — объяснил он. — Я не желаю служить белым баккра!
Амали оставалось лишь покачать головой. Новым работодателем Ленни был мулат, скользкий тип, в чье заведение крайне редко забредал белый человек. Значит, Ленни не нужно будет унижаться и подавать белому человеку пиво. Казалось, он воспринимал это как маленькую победу в борьбе за освобождение рабов и считал себя героем.
Амали сохранила самообладание, но лишь до тех пор, пока не вернулась в дом Дюфренов. Там она потеряла силы и снова начала неудержимо плакать. Когда на третий день она не появилась на работе, Деирдре пошла к ней в помещение для слуг.
83 
