Особенно,... 
142 
– Наверно, почудилось, – вздохнул Уэс. – От этих тарахтелок столько шума, у меня аж в ушах звенит. Ладно, неважно. Ты что-то говорил о Лилли.
– Она там уже два дня. Безвыходно. Без электричества. Почему же она не хватается поминутно за телефон, не ждет, пока он зазвонит, почему не пытается позвонить сама?
– Да, действительно, – согласился Уэс. – Но, может, у нее там, наверху, связи нет? Может, у нее батарейка сдохла.
– А может, она сама.
– Датч…
– А может, она ранена.
А может, она уютно устроилась в коечке с Тирни, и звонящий телефон ей только мешает. Может, они найдут ее не раненой, а наоборот – цветущей, как роза, и мурлычущей от удовольствия после классного секса. Датч взглянул на Уэса и понял, что он думает о том же.
– Если бы она могла, обязательно позвонила бы, Датч, я уверен.
У Датча руки чесались сбросить Уэса с утеса за эту манеру говорить с ним, как с душевнобольным. Чтобы удержаться от искушения, он натянул лыжную перчатку.
– Если собираешься вести, давай живее.
Уэс пошел к своему снегоходу.
– Живее не получится. Эти «шпильки» меня убивают.
– Ты же это знал, когда вызвался идти со мной. Да, кстати, какого черта ты это делаешь?
Уэс замер на ходу и повернулся к нему.
– Что?
Датч сдвинул на лоб очки-«консервы» и смерил Уэса долгим, оценивающим взглядом.
– Что?
– Зачем ты это делаешь, Уэс? Только пойми меня правильно. Я убью Тирни, и мне все равно, Синий он или нет. А у тебя-то что за интерес?
Уэс недоуменно покачал головой.
– Что-то я не въезжаю.
– Не прикидывайся дурачком. Вчера ты мне разве что задницу не лизал, чтобы я сам пошел за Тирни. Я хочу знать почему.
– Я объяснил почему. Ты заслужил право взять его сам, пусть это будет твоя заслуга, а не этого гребаного ФБР. Я буду купаться в лучах твоей славы. Что тут плохого?
– Ничего тут плохого нет. Но, я думаю, у тебя есть другой мотив. И мне кажется, что этот мотив – Скотт.
– Скотт?
– Тебе ли не знать, Уэс: чем больше ты строишь из себя целку, тем больше у меня подозрений. Не пытайся мной манипулировать. Я же сказал: я все равно уберу Тирни. Но мне хотелось бы твердо знать, что меня не держат за болвана. – Датч сверлил Уэса взглядом полицейского. – Скотт имеет отношение к исчезновению этих женщин?
– Ага, как же. Как будто у него могло встать на Бетси Кэлхаун. Его всегда безумно волновали утягивающие чулки и пояса.
– Я не шучу.
– Ну, если ты не шутишь, значит, у тебя совсем крыша съехала. Запишись на повторный курс к своему промывателю мозгов в Атланте. Он тебя недолечил.
– С твоим сыном что-то не так.
– Он вставляет своей училке по английскому! Значит, с ним не все в порядке, неужели не ясно?
– Это все?
– А тебе мало?
– Он что-то сделал с Миллисент?
– Да как тебе в голову взбрело? Ты же знаешь его с рождения!
– А тебя – еще дольше. – Датч прищурился. – Скажи мне правду, Уэс. Скотт – тот, кого мы ищем?
– Я не собираюсь даже…
– Ты его покрываешь?
– Нет!
– Я тебя знаю, Уэс.
– Ни хрена ты не знаешь!
– Ты кого-то покрываешь.
– Я покрываю себя!
Датч попятился, спотыкаясь, и ошеломленно уставился на своего старого друга. У него пересохло во рту.
Уэс вздохнул, отвернулся и посмотрел на череду деревьев, тянущуюся вдоль правой обочины дороги, потом перевел взгляд обратно на Датча.
– Я ее трахал, доволен?
– Я тебя знаю, Уэс, – повторил Датч. – Об этом я догадался.
– Ладно, слушай.
Уэс выдал ему телеграфную версию своей краткой связи с Миллисент и ее последствий.
– После этого Скотт не хотел иметь с ней ничего общего. Я хотел положить конец их роману, и мой план сработал как по волшебству. Чего я не ожидал, так это того, что Миллисент возьмет и исчезнет. Я не имею к этому отношения. Скотт тоже не при делах. Но я тебе скажу, приятель: это расследование ее исчезновения заставило меня понервничать, потому что эта чугунная задница Бегли лезет во все дырки, изучает ее жизнь под микроскопом, ищет секреты.
Если бы правда о нашем маленьком треугольнике выплыла наружу, скандал мог мне сильно повредить. И это еще не все. Мне бы не хотелось, чтобы федералы или, скажем, ее родители узнали, что один из нас – а может, и кто-то другой, откуда мне знать? – ее обрюхатил. Ну, кто бы это ни был, со своим нытьем она пришла ко мне. Сказала, что ребенок от меня. У меня самая толстая чековая книжка, понимаешь? И я больше всех терял, если бы не заплатил. Скотт даже не знает о ребенке. Слава богу, она его потеряла из-за своей анорексии. Не успела настучать на нас со Скоттом и выложить всю историю.
142 
