Особенно,... 
21 
– Зачем ты ему звонила?
Этот вопрос показался ей настолько неуместным, что Лилли растерялась. Она взглянула на свой сотовый телефон, который положила на кофейный столик, чтобы сразу достать, если он зазвонит.
Не давая ей времени для ответа, Тирни продолжал:
– Я слыхал, ты развелась.
– Мы развелись.
– Так зачем же ты ему звонила?
– Датч теперь работает начальником полиции Клири.
– Об этом я тоже слыхал.
– Это его работа – разбираться с экстренными ситуациями, вызванными бурей. У него есть и власть, и возможности, чтобы организовать помощь и вызволить нас отсюда.
Тирни несколько секунд молчал, потом бросил взгляд на дверь.
– Никто сюда сегодня не придет. Ты это понимаешь?
– Да, думаю, сегодня мы предоставлены сами себе, – кивнула Лилли. Ей вдруг стало неловко, и она глубоко засунула руки в карманы пальто. – Ой, аптечка! – вскрикнула она, нащупав коробочку в кармане. – Я чуть не забыла.
Лилли вытащила ее из кармана. Это была маленькая белая пластмассовая коробочка с красным крестом на крышке, из тех, что заботливые мамаши кладут в рюкзачок своим дочкам перед походом или баскетбольным матчем. Лилли открыла ее и осмотрела содержимое.
– М-да, негусто. Но тут есть салфетки с антисептиком, можно хотя бы прочистить рану. – Она взглянула на него в нерешительности. – Хотите сами снять шапочку или доверите мне?
– Лилли?
– А?
– С каких это пор мы стали на «вы»?
Она смущенно пожала плечами:
– Ну, я не знаю… Мне кажется, это как-то больше подходит… к обстоятельствам.
– А обстоятельства состоят в том, что мы застряли здесь на неопределенное время и друг без друга нам не выжить, верно?
– Согласитесь, положение весьма неловкое.
– Почему неловкое?
«Он что, действительно не понимает или дурака валяет?» – нахмурилась Лилли.
– Потому что, если не считать того дня на реке, мы практически незнакомы.
Он встал и медленно подошел к ней, заметно пошатываясь.
– Если ты считаешь, что мы друг другу чужие, значит, тот день на реке запомнился тебе не так, как мне.
Она отступила на шаг и покачала головой, то ли прогоняя воспоминания о ярком солнечном дне на реке, то ли отстраняясь от него. Что ею двигало, она сама не знала.
– Послушай, Тирни…
– Слава тебе господи! – Он ослепил ее своей заразительной улыбкой, которая, увы, слишком хорошо запомнилась ей с прошлого лета. – Я опять стал просто Тирни.
* * *
– Тирни? – переспросил старший специальный агент Кент Бегли.
– Так точно, сэр. Бен Тирни, – подтвердил специальный агент Чарли Уайз.
В ставке ФБР в Шарлотте у Чарли Уайза было прозвище Филин, и все называли его именно так. Он носил очки в черепаховой оправе с толстыми круглыми линзами, поэтому прозвище прижилось. Филин, как известно, символ мудрости, поэтому Чарли Уайз не обижался.
И вот сейчас Бегли вглядывался сквозь эти толстые линзы прямо в немигающие глаза Филина, гипнотизируя его одним из своих «фирменных» пронизывающих взглядов. Подчиненные называли этот жуткий взгляд «яйцерезкой». Разумеется, за спиной у Бегли.
Бегли был человеком глубоко верующим, у него всегда под рукой была Библия с его собственным именем, вытисненным золотом на черном кожаном переплете. Книга выглядела потрепанной и зачитанной. Он часто цитировал из нее наизусть.
Одним из моральных запретов в строгой системе ценностей старшего спецагента Бегли был запрет на употребление непристойностей или грубых намеков на секс в разговоре. Он не спускал такого никому и уж тем более не терпел ничего подобного от своих подчиненных – мужчин или женщин. Сам он прибегал к грязным словам, только когда считал их абсолютно необходимыми для доходчивого изложения своих мыслей. То есть примерно раз в десять секунд.
Филин был надежным, способным и хладнокровным агентом. Он никогда не терял присутствия духа и не так часто, не так сильно, как другие, трепетал под «яйцерезкой» старшего спецагента Бегли. Никто не знал, каковы показатели Филина в стрельбе, но он считался одним из ведущих специалистов по компьютерным делам. Он прекрасно умел вести поиск, в этом деле ему не было равных. Уж если Филин не мог выудить нужные данные, значит, таких данных просто не существовало в природе.
Он, не дрогнув, встретил свирепый взгляд своего шефа.
– Я уже несколько дней изучаю Бена Тирни, сэр. Всплыли кое-какие любопытные факты.
– Я слушаю.
Бегли указал ему на стул напротив себя, но, поскольку он продолжал сверлить Филина взглядом, тот счел за благо начать свой рапорт стоя.
21 
