62 
– Попробую, – отозвалась Мариана, чувствуя, как в ней начинает зарождаться слабый огонек надежды.
– Нет, надо еще сильнее! – быстро и настойчиво сказал Луи. – Если тебя саму не пугает темнота, то подумай обо мне. Я не могу позволить тебе уйти, я просто уйду следом за тобой…
– Нет! – она рванулась от Луи, но он продолжал держать ее. Мариана умоляюще посмотрела на брата. – Помоги мне! Я не хочу забирать его с собой!
– Сейчас только ты сама можешь помочь себе, Мариана, – ответил Эндрю. – Я не могу разорвать вашу связь; она слишком прочна. Ради всего святого, ради вашего ребенка – не отталкивай Луи!
Но Мариана чувствовала, что начинает слабеть, что могучая волна опять тащит ее в темную пучину. Она так устала, что была не в состоянии шевельнуть даже кончиком пальца. Но не могла же она утащить за собой во мрак и Луи!
Мариана из последних сил оттолкнула от себя вязкое серое марево, но темнота не желала отступать. Тогда она сжала в руке талисман Луи, вцепилась в него, как утопающий хватается за соломинку, и тут же почувствовала, что каждая жилка ее тела наполняется силой. Жизнью! Отдаленный золотой свет манил вперед…
– Я… остаюсь, – прошептала она и услышала, как из груди Луи вырвался вздох облегчения.
– Все прекрасно, Мариана, – негромко сказал Эндрю. – А теперь расслабься и предоставь остальное мне.
* * *
Луи вошел в палату, сжимая в руках букет красных роз:
– Доброе утро! – И он протянул цветы сиделке с несколько лукавой улыбкой. – Вы не поставите их в воду?
– Уж скажите прямо, что вам хочется поговорить с женой наедине. Но я не могу оставить ее, – строго ответила пожилая женщина, укоризненно глядя на него.
– Уверяю вас, что беспокоиться нет оснований! Я сейчас расскажу ей такое, что она ни за что не сможет задремать.
Сиделка помешкала еще мгновение, а затем пожала плечами и торопливо вышла, держа букет в руках.
Луи сел в кресло, стоявшее рядом с кроватью.
– Pauvre petite (Бедная малышка (фр.) , неужели они так и не дали тебе поспать?
– Я поспала ночью, когда Эндрю был рядом. Он считает, что должен пока управлять мной.
– А я уже навестил нашего сына, – счастливая улыбка осветила его лицо. – Какая ты молодчина! У него глаза точь-в-точь, как у тебя.
– Правда, он прелестный? – живо отозвалась Мариана. – Я пока видела его всего один раз: Эндрю сказал, что малыш еще должен побыть немного в боксе для новорожденных. Он все-таки не успел набрать нужного веса, – вздохнула она. – Но ничего: как только начнет кормиться грудью, сразу прибавит. И мне тоже надо хорошо питаться, чтобы было побольше молока. А ты видел, какие у него крохотные пальчики? Словно у куколки, которая…
Мариана не смогла закончить фразу: глядя на Луи, она вдруг почувствовала, как ее мысль куда-то уходит. Нежность, любовь, чувство гордости – все это вместе так озаряли его лицо, что ей захотелось навсегда запечатлеть его в памяти.
– Ты говорила что-то о кукле, – напомнил Луи.
– Это все ерунда. Это не имеет никакого значения. – Мариана отвела взгляд в сторону, пытаясь припомнить, что хотела сказать, и крепко сжала руку Луи. – Ты мне так помог вчера!
– Тебе? – Луи удивленно посмотрел на нее. – Мне казалось, что я помогаю себе. Разве я мог остаться без тебя? – Он внимательно посмотрел ей в лицо. – Разве я смог бы когда-нибудь найти женщину, похожую на тебя? Какое счастье, что все позади! Теперь мы поженимся, и будем жить счастливо до конца наших дней.
– А что, если со мной снова произойдет нечто подобное?
– Эндрю сказал, что так не бывает.
– Он просто не хотел тебя расстраивать. Такое случается, хотя и очень редко…
– С нами все будет хорошо!
– Какой ты уверенный…
– Конечно! А как же иначе? – Луи серьезно посмотрел на нее. – Я не смогу жить без тебя, любимая.
Мариана вдруг почувствовала нечто странное в груди – словно теплая волна прикоснулась к ее сердцу.
– А вдруг сможешь? – спросила она на всякий случай.
Луи покачал головой.
– Ты помнишь, что я сказал тебе в родильной палате?
– Ты мне многое говорил…
– Неужели ты не запомнила самого главного? Мы родились, чтобы быть вместе! – Он взял ее руку и прижал к губам. – Так что тебе придется дожить до глубокой старости.
– Пожалуй. Не могу же я, в самом деле, позволить, чтобы ты нашел какую-нибудь другую женщину!
Озорная улыбка сверкнула в его глазах, и он нежно поцеловал ее в щеку.
62 
