Последние отзывы

  40  

Он представил Сячжи весной: аромат цветущих деревьев, нежный шепот листвы, причудливо разметавшиеся по высокому небу облака. Подумал о родителях и сестрах. Представил нежный вкус рисовых лепешек, которые готовила мать.

Мимо проходили люди. Кто-то в самом деле ругался и плевал в лица преступников, другие молча бросали монеты в чашку, которую стражники поставили возле столба.

Когда взошло солнце, мальчик с удовольствием подставил лицо под его теплые, ласкающие лучи. Однако вскоре оно набрало высоту, и на Юна обрушился водопад зноя и света.

Мальчик корчился в муках: ни клочка ткани, чтобы прикрыть голову, ни глотка воды! Если он умрет прямо здесь, никому не будет до этого дела!

Когда после полудня за ним, и другими осужденными пришли охранники, он был едва жив. Их отвязали и, ударив несколько раз для порядка, повели обратно в тюрьму. Те деньги, что прохожие накидали в чашку, стражники забрали себе.

Юн понял, что если такое будет продолжаться каждый день, то он вскоре сойдет с ума. Впрочем, в тюрьме, куда он вернулся, было не лучше: тошнотворная вонь испражнений и пота, насекомые, кишащие в воздухе и в соломе. А еще жестокие непредсказуемые ссоры, проклятия и стоны, слепая ненависть и глухое отчаяние.

Поскольку Юн был самым младшим, его не трогали. Мужчина, давший ему напиться в первый день, продолжал заботиться о нем. Его звали Лю Бан, и к нему тоже не смели цепляться, больше того — стоило ему подать голос, как все замолкали. Юну казалось, что обитатели камеры боятся его не меньше, чем тюремщиков.

Именно он спросил мальчика:

— Откуда ты, парень?

— Из селения Сячжи, что в двух днях пути от Кантона.

— Почему ты ушел оттуда?

Юн нахмурился.

— Надоела такая жизнь…

Он дал самый правдивый ответ, какой только мог дать. Сколько ни выращивай рис, его не хватит на семью, как ни выбивайся из сил, все равно будешь нищим. Останься он в Сячжи, до конца дней проблуждал бы в тумане, да так ничего бы и не нашел.

— Чего ты хочешь? Найти работу, научиться какому-нибудь ремеслу?

Мальчик задумался. Прежде его никто никогда не спрашивал, что он желает получить от судьбы. Беднякам не задают таких вопросов, бедняки довольствуются тем, что у них есть.

Вспомнив о том, что ему довелось увидеть на улицах Кантона, Юн неожиданно произнес:

— Не хочу работать от зари до темна, как в деревне, да еще отдавать поклоны каждому маньчжуру! Нет, это не по мне.

Лю Бан восхищенно присвистнул.

— А ты парень с головой! И неважно, что эта голова торчит из канги! Знаешь, — прошептал он, — завтра я собираюсь покинуть это место. Хочешь, заберу тебя с собой? Нам пригодится ловкий и храбрый парнишка.

— Разве отсюда можно выйти?

— За деньги в Поднебесной можно купить любое чудо. Видишь бадьи с нечистотами? В одной из них на волю вынесут меня, а в другой — тебя. Правда, придется доплатить, ну ничего — отработаешь.

— Нам придется залезть прямо в…

Лю Бан расхохотался.

— Нет, хотя, чую, ты готов и на это! Они будут пустыми.

— А как же колодки?

— Потом распилим или собьем замок.

И тут Юн задал вопрос, который надо было задать в самом начале:

— Кто вы?

Собеседник хитро прищурился.

— Я из тех, кто помогает богатым людям расстаться со своим имуществом.

Юн понял. Лю Бан был тем, кого называли словом «туфэй», преступником, грабителем.

— Как вы сюда попали?

— По доносу одного негодяя. Но у судьи нет доказательств. Зато у меня есть люди, всегда готовые служить верой и правдой. Надеюсь, ты станешь одним из них.

Юн решил, что ему несказанно повезло. Интересно, есть ли у Лю Бана сыновья? Вот какого отца он хотел бы иметь! Бао только и делал, что жаловался, а в порыве отчаяния бил тех, кто слабее. Его уделом была покорность и бессильная злоба. Этот же человек уважал тех, кто хотя и слаб, но храбр, он знал, как позаботиться о других и как их обнадежить. Благодаря Лю Бану из тупой и презираемой деревенщины он превратится в бесстрашного и гордого туфэя!

Все произошло так, как было обещано: поздно вечером, тюремщики взяли бадьи с нечистотами, опорожнили их, принесли обратно и вынесли снова. В одной сидел Лю Бан, в другой — Юн.

Ему пришлось согнуться в три погибели, вдобавок он задыхался от невыносимого запаха. Но свобода того стоила. Он согласился бы заплатить и гораздо больше.

  40