27 
Настроение Лорны находилось в полном соответствии с природой, она растворилась в тумане собственных чувств. Она грустила, и физический холод ощущался как отзвук ледяного страдания, которое поселилось в ее сердце. Все, что она говорила себе, стало казаться ошибкой со вчерашнего вечера. Джимми пришел к чаю в дом викария и остался на ужин, но принес новость о том, что покидает Малый Уолтон и на следующее утро едет в Лондон.
— Ваш друг доктор хочет, чтобы мою руку осмотрел сэр Альфред Дормер. Он большой специалист по костям. Майкл позвонил ему по телефону, и он обедал посмотреть меня завтра, хотя будет суббота.
На мгновение Лорне пришла в голову мысль, что у Майкла могла быть другая причина отослать Джимми в Лондон, но как только эта мысль полностью сформировалась, она выбросила ее из головы. Думать так было бы несправедливо. «Майкл никогда бы не унизился до такой выходки», — сказала она себе.
— Когда вы вернетесь? — спросила она.
— Думаю, в понедельник, — ответил Джимми, — если старик не захочет увидеть меня снова. Я не рискну ехать воскресным поездом, это совершенно невозможно.
Лорна и представить себе не могла, какое впечатление произведет на нее разлука с ним даже на короткое время. Когда она ускользнула от Салли, дети легли спать и они наконец остались наедине, ей оказалось не под силу выразить все многообразие своих эмоций.
Весь день она убеждала себя в том, что деньги ничего не изменят в их отношениях, и все же в волшебной темноте сада она сознавала, что его богатство и принадлежность к другому социальному слою вставили между ними как барьер.
И теперь она шла по дороге после бессонной, беспокойной ночи и жалела, что Джимми не может посмотреть на нее, чтобы понять раз и навсегда, какая пропасть лежит между ними. В своем старом прорезиненном плаще и поношенной фетровой шляпе она чувствовала себя невзрачной простушкой.
Лорна несла месячный запас продовольствия с церковного склада в большой кожаной хозяйственной сумке. Эти продукты доставлял и распределял среди местных прихожан один из окружных инспекторов.
«Я попрошу Салли рассказать мне, чем он занимается в гражданской жизни, — подумала Лорна ночью. — Действительно ли он проводит все свое время в бесцельной суете с ее компанией?» Она чувствовала себя полностью чуждой этим людям: с ее воспитанием было невозможно привыкнуть к их фальшивому лоску.
Но Лорне не удалось расспросить Салли. Когда она встала утром, вялая и с тяжестью в голове, то вспомнила, что в девять часов должно состояться собрание скаутов. Салли продолжала спать.
После двенадцати часов, когда Лорна вернулась с собрания, она обнаружила, что Салли уже нет в доме.
— Она оставила тебе записку в холле на столике, — сообщила Минни, — сказала, что «отозвали из отпуска»; понимай как хочешь.
— Надеюсь, прошлой ночью не произошло внезапного вторжения противника! — воскликнула Лорна. — Хотелось бы знать, что произошло на самом деле.
— Мы скоро об этом услышим: плохие новости быстро доходят, — мрачно ответила Минни.
Лорна прочла записку Салли. Она была полна восторженных слов благодарности за гостеприимство, но не содержала никакой информации. Снимая форму скаута, Лорна подумала, что, может быть, все к лучшему. Девушка не могла понять, что оставило в ней такой неприятный осадок: ощущение нарастающих сомнений, обиды и несчастья?
Она переоделась и стала готовиться к приходу детей на ленч.
— Где Салли? — спросила Пеке.
Лорна объяснила.
— Черт возьми! — воскликнул Питер. — Она обещала покатать нас сегодня на машине. Я хотел сам попробовать порулить. Уверен, мы бы тут поносились со свистом.
— Кто-нибудь из вас видел ее утром, перед тем, как она уехала? — спросила Лорна.
— Я видела, — сказала Бет. — Когда я выходила из парадной двери, она крикнула мне с лестничной площадки, чтобы я принесла ей бумаги и телефонный справочник. Я поднялась к ней. О, Лорна! Ты бы видела ее ночную сорочку! Бледно-розовый Шифон и настоящее кружево. И что, ты думаешь, она мне подарила?
— Понятия не имею.
— Губную помаду!
— Я думаю, она очень плохо поступила; ты не должна ни в коем случае ею пользоваться. Иначе я скажу папе.
— Не будь свиньей, — стала упрашивать Бет. Мне так нравится эта помада, Лорна. Я тебе покажу — ты умрешь от зависти. А я буду краситься очень осмотрительно. Не можем же мы допустить, чтобы она лежала и портилась, пока не подвернется подходящий случай, чтобы воспользоваться ею.
27 
