101 
Они согласились в том, что Эндрю, скорее всего, хочет отпраздновать получение места в одной из тех огромных международных организаций, которые вдыхают и выдыхают деньги и управляют делами мира. Когда он получил свою вторую степень в юриспруденции (степень с отличием), то снова покинул бабушкин дом и поселился в съемной квартире с другими молодыми людьми, но вряд ли надолго.
К тому времени, когда они подъехали к Гордон-сквер, свет растаял. Крупные капли падали с темного неба и шлепались, невидимые, о землю. Дом был приличным, такого не стыдятся: Юлия гадала, не это ли было причиной того, что Эндрю не пригласил их раньше, — стыдился своего адреса или условий, но если так, то зачем вообще уезжать из дома? Ей не приходило в голову, что Эндрю задыхался под прессом их с Фрэнсис власти и опыта. «Что — я? Да ты шутишь! — говорят родители, когда эта ситуация повторяется из поколения в поколение. — Я — угроза? Да это такая крохотная жалкая вещь, мое я, всегда едва цепляющаяся за краешек жизни». Эндрю должен был уехать из дома, чтоб выжить, но однако его пребывание там во время получения второй степени не было таким тягостным, как раньше, поскольку он обнаружил, что больше не боится неодобрения категоричной Юлии и не мучается мыслями о несложившейся жизни матери.
Лифта не было, но Юлия резво взошла по крутым ступеням, покрытым ковром, который был когда-то хорошим. Квартира, куда их впустил Эндрю, продолжала тему, поскольку она оказалась большой и заставленной разнообразной мебелью, причем некоторые предметы были великолепны, но доживали свои последние дни. Десятки лет здесь обитали студенты или молодые люди, только начинающие трудовую жизнь, и следующим этапом для большинства обстановки станет свалка. Эндрю провел их не в просторную общую гостиную, а в маленькую комнатку, отделенную от нее стеклянной перегородкой. В большой гостиной двое мужчин читали, девушка смотрела телевизор, а в малой гостиной стоял красиво накрытый стол — белая скатерть, бокалы, цветы, серебро и плотные салфетки. Приборы на четверых. Эндрю сказал:
— Предлагаю выпить аперитив здесь, за столом, а иначе мы не сможем разговаривать — там слишком шумно.
И они расселись, пока втроем; пустующее место ждало четвертого приглашенного.
Эндрю кажется усталым, отметила его мать. Темные круги под глазами, бледность, одутловатость, прыщи и то хрупкое самообладание на краю коллапса, которое свидетельствует об эмоциональном истощении, — все это признаки, свойственные вступающим в жизнь подросткам с более тонкой внутренней организацией, но когда так выглядит взрослый мужчина, начинаешь думать: жизнь так трудна сейчас, так жестока… Эндрю улыбался, он был само очарование, хорошо одет в честь загадочного события, но от него исходила аура тревоги. Его мать твердо решила ни о чем не расспрашивать, но Юлия сразу сказала:
— Неизвестность не дает нам расслабиться. Что у тебя за новости?
Эндрю позволил себе короткий смешок — приятнейший звук, музыка для ушей матери — и сказал:
— Приготовьтесь к сюрпризу.
Тут со стороны кухни появилась молодая женщина с напитками на подносе. Она улыбалась, вела себя свободно и сказала Эндрю:
— Энди, у нас с алкоголем небольшие проблемы. Это последнее приличное шерри.
— Познакомьтесь, это Розмари, — представил ее Эндрю. — Сегодня она для нас готовит.
— Я подрабатываю поваром, — пояснила Розмари.
— Она учится в Лондонском университете, на юридическом.
Розмари сделала шутливый книксен:
— Дайте мне знать, когда пора подавать суп.
— Я собрал вас не по поводу работы, — сказал Эндрю. — Пока я еще не получил подтверждения. — Он заколебался при этих словах. Что-то пока не определенное или некий туманный фантом вот-вот могли стать реальностью. Если сообщить семье, то обратного пути не будет, фантом станет фактом. — Софи, — наконец решился он. — Софи и я… мы…
Женщины потрясенно молчали. Софи и Эндрю! Столько лет Фрэнсис прикидывала, не сойдутся ли вновь Софи и Колин… но они ходили вместе гулять, он всегда сидел в первом ряду на ее премьерах, а она приходила поплакать у него на плече, когда Роланд вновь вел себя невыносимо. Друзья. Брат и сестра. Так они говорили.
В головах обеих женщин зарождались схожие практические соображения. Эндрю собирается работать за границей, вероятно — в Нью-Йорке, а Софи становится признанной актрисой в лондонских театрах. Неужели она готова бросить ради него карьеру? Женщины поступают так, причем слишком часто и даже когда этого не следует делать. И еще обе думали о том, что Софи не подходит на роль спутницы жизни для публичного человека, она ведь так эмоциональна и драматична в выражении чувств.
101 
