32 
Он легонько провел кончиками пальцев по ее обнаженной ноге.
— Разве я не говорил, что это самые вкусные круассаны?
— Говорил. — От его прикосновения Порция слегка вздрогнула. — Я больше никогда не усомнюсь в твоих словах.
В ее голосе звучало едва уловимое и вместе с тем недвусмысленное обещание чего-то большего, и Купер сразу же почувствовал, как по его телу разливается желание. А еще ее слова явно выходили за рамки отведенного им месяца.
Осознав, что сказала, Порция застыла.
— Я хотела сказать, пока мы вместе. Те пару недель, что у нас еще остались.
Купер пристально разглядывал взволнованную Порцию.
— Точно.
Вскочив с кровати, она накинула халатик.
— Ты же понимаешь, что ничего такого я не хотела сказать?
— Все я понимаю.
— Вот и хорошо. — Она нервно рассмеялась. — Я же знаю, что наши отношения долго не продлятся. Слишком уж они странные.
— Что?
— Ну, мы же друг другу совсем не подходим.
От этих слов Куперу вдруг стало очень больно и неприятно, и он сразу же захотел сменить тему разговора или хоть как-то ее отвлечь. И секс бы для этого отлично подошел. Но вместо этого он почему-то начал задавать дурацкие вопросы:
— Почему ты это говоришь? Из-за Далтона? Ты все еще его любишь?
— Далтона? — удивленно переспросила Порция.
— Ты очень долго с ним прожила. — Зачем он все время это спрашивает? Он же не хочет этого знать! Так же как и не хочет знать, почему она так упорно цепляется за собственный номер и настаивает, чтобы каждый понедельник он возвращался в Денвер. Похоже, она слишком буквально поняла фразу о том, что никто не будет ни на кого давить. — Конечно, я знаю, ты сама попросила развода, но… Черт, да ничего я не знаю. Может, ты и не могла больше с ним жить, но это еще не значит, что ты совсем его забыла.
— Далтона? Я уже давно о нем не думаю. И не люблю его. — Несколько долгих мгновений Порция молчала, а потом добавила: — Но мне не хватает той части меня, что вышла за него замуж.
Купер удивленно приподнял бровь.
— Я хочу сказать, мне жаль той наивности и мечтаний, что у меня были, когда я за него выходила. Мне не хватает той девочки, которая свято верила, что наконец-то разгадала все загадки настоящей любви. Мне ее не хватает. Не хватает меня самой в роли этой девочки.
В голосе Порции было столько грусти, что Куперу вдруг тоже безумно захотелось встретиться с этой девочкой. С молодой Порцией, полной надежд и мечтаний. Черт, а сам-то он хоть когда-нибудь был таким молодым и юным? Чувствовал ли что-нибудь подобное? Верил ли, что понял, что такое настоящая любовь? Нет. Во всяком случае, он этого не помнил.
Если бы на месте Порции был кто-нибудь другой, Купер бы наверняка лишь рассмеялся. Но это была Порция, и ему невольно захотелось ее успокоить. Защитить и согреть.
— Ты можешь выйти замуж еще раз, — осторожно заметил он и тут же выругался про себя. Зачем он это сказал? А вдруг она решит, что он сам хочет на ней жениться? Разве можно говорить о замужестве с женщиной, которая делит с тобой постель, если не хочешь, чтобы она вышла замуж именно за тебя?
Но, к счастью, Порция ничего такого не подумала и лишь покачала головой:
— Для меня это пройденный этап. Мне кажется, я уже никогда не смогу снова поверить в сказку про «жили долго и счастливо». После Далтона я пробовала завязывать новые отношения, но ни одни из них не стоили приложенных усилий. Я еще ни разу не встретила человека, разделявшего мои мечты и стремления, а подстраиваться под других я слишком устала.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты знаешь, почему мы с Далтоном развелись?
— Потому что этот бессердечный ублюдок слишком много работал и так и не сумел оценить доставшееся ему сокровище?
Порция насмешливо улыбнулась, но ее улыбка сразу потускнела.
— Дело не только в этом. Я понимала, на что шла, и знала, как он предан семейному делу и что для него я всегда буду на втором месте. И готова была с этим мириться.
— Зря.
Порция пропустила это замечание мимо ушей.
— Но я хотела детей.
— А он нет?
— Он не возражал и честно пытался. Несколько лет подряд. Но у нас ничего не получилось.
Говоря это, Порция наклонила голову так, что Купер не мог видеть ее лица, но он ясно слышал затаившееся в голосе горе. Невысказанную боль. И смутно вспомнил, как на каком-то семейном празднике Каро упоминала о выкидыше. Добавив, что он был уже далеко не первым. При всем желании он даже не мог представить, что ей пришлось перенести и выстрадать.
32 
