Правда? Мелоди в упор посмотрела на него. Возможно. Еще один призрак из ее детства. Бабушка, несомненно, придерживалась старых правил, гласивших, что детей не должно быть ни видно, ни слышно.
В Зике ее с самого начала привлекло нежелание смиряться с ограничениями — и внешними, и внутренними.
— Жизнь — не розовая водичка, — сказал он как-то. — Она такая, какой ты ее делаешь, и, чтобы побеждать, иногда приходится брать судьбу за горло и заставлять подчиняться себе. Вертясь и приспосабливаясь, ничего не добьешься.
Тогда Мелоди не знала, согласна ли она с ним, но теперь поняла, что согласна.
— Лепить снеговика — не совсем то же, что взойти на Эверест или спуститься в лодке по Амазонке, правда?
— Все в мире относительно, — заметил Зик. — Для одного человека снеговик — то же, что Эверест для другого.
Двери лифта открылись. Зик взял ее за руку и повел к столу, за которым сидели дежурная и швейцар. Они удивленно переглянулись.
— Можем мы что-нибудь сделать для вас? — спросила девушка-дежурная профессионально вежливо.
Зик ослепительно улыбнулся.
— Мы хотим слепить снеговика. — Он сразу приступил к делу. — В вашем дворике. Я думаю, это возможно.
Дежурная заморгала, но тут же приняла деловой вид. Она знала, кто такой Зик Джеймс. В отеле поднялся переполох, когда стало известно, что он остановился тут вместе со своей бедняжкой женой, которая чуть не погибла под колесами грузовика. Менеджер строго-настрого приказал исполнять любое желание мистера и миссис Джеймс.
— Конечно, сэр, — промурлыкала девушка. — Майкл отопрет для вас дверь во дворик. Может быть, вам нужно что-нибудь еще… — она сделала паузу, — для снеговика?
Зик немного подумал.
— Хорошо бы достать шляпу и шарф. Еще морковку для носа и что-то, из чего можно сделать глаза. Ну, например, пуговицы.
Дежурная деловито кивнула, и Мелоди пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. Девочка с восторгом будет рассказывать историю об эксцентричном миллионере. Она сможет развлекать гостей на вечеринках целый год.
Когда швейцар Майкл проводил их во двор, где лежал снег глубиной дюйма три-четыре, снегопад уже прекратился, облака рассеялись. Было очень холодно, но воздух был чист и свеж. Два выходивших во двор окна слабо светились. В остальных света не было.
— Пойду поищу то, что вы просили, — сказал швейцар. — В бюро забытых вещей найдутся и шарф, и шляпа. Позволю себе спросить: снеговик будет мужского или женского пола? Хотелось бы знать.
Зик развеселился:
— Пожалуй, мы слепим двух снеговиков — джентльмена и леди. Как вам идея?
— Это очень мудро, сэр, если мне позволено заметить.
Когда швейцар ушел, Мелоди сказала:
— Он уверен, что у нас не все в порядке с головой.
Зик улыбнулся еще шире:
— Ну и что? И почему бы нам не воспользоваться ситуацией? В этой стране зимы в основном серые и сырые. А это… — Он указал на темное небо, на дерево в снежном уборе, на землю под белым одеялом. — Это эксклюзив. Ночь на миллион.
Он прав. Ночь потрясающая. Необыкновенно красивая и драгоценная. Мелоди поправила перчатки.
— Давай работать, — предложила она весело, молясь, чтобы Зик не заметил слезы в уголках ее глаз. — Наши чада ждут возможности появиться на свет.
Мелоди тут же раскаялась в своих словах. Они предполагали долгое пребывание вместе, чего быть не могло. Но Зик, похоже, не обратил на это внимания, и вскоре они уже были поглощены работой. Лепить шары из снега трудно, но им было весело. Мелоди казалось, что она так не смеялась многие годы. Швейцар Майкл принес все, что они просили. И остался помочь. Они узнали, что у него есть жена, восемь детей и двадцать четыре внука. Все они на Рождество собираются вместе, что немного тяжеловато.
— Бедлам, сущий бедлам. Но жена радуется, когда видит их всех.
Мелоди, слушая, кивала, однако рассказ швейцара задел в ней что-то, что уже некоторое время ее тревожило. То, что у них с Зиком будут дети, само собой разумелось. До несчастного случая. Мелоди все время откладывала решение этого вопроса. Дать жизнь новому существу — колоссальная ответственность, и оба родителя должны быть готовы взять эту ответственность на себя, иначе случится беда.
Как произошло с ее мамой и папой. Отец ушел, даже не увидев своего ребенка. Бросил мать, так как не повзрослел настолько, чтобы стать отцом. А дед постоянно сердился на бабушку за то, что она слишком заботится о дочери и уделяет мало внимания ему. Так говорила бабушка. И в глубине души Мелоди боялась заводить детей.