56 
– Епископанцы не попадают в ад. Нас отправляют в кантри-клуб.
– Значит, вы признаете. Вы собирались себя убить!
– Я хранила эти таблетки на случай мигрени.
– Мигрени? Ох, не лгите мне. Моя дочь мне лгала. Я должна была разглядеть все признаки. И должна была сделать это для моей дочери. – Бонита скрылась в ванной.
Я побежала за ней, но ноги у меня заплетались, пришлось хвататься за мебель. Услышав шум воды в унитазе, я снова крикнула:
– Мне их назначил врач!
Но было поздно. Я успела увидеть только стульчак и то, как моя смертельная доза уплывает в водовороте в Тихий океан. Бонита захлопнула крышку и развернулась ко мне.
– Я знаю, что вы можете купить еще, – мрачно сказала она. – Эти наркоторговцы разъезжают тут на «мерседесах», называют себя «друзьями» и предлагают таблетки в красивых упаковках, но они еще хуже уличных дилеров. Если вы с ними свяжетесь, мы с Антонио тут же уволимся. Мы уйдем.
– Вы не можете меня бросить! – всхлипнула я.
Она схватила меня за плечи и обняла.
– Мы не хотим бросать вас, querita. Но я не хочу однажды зайти в комнату и увидеть, что вы умерли от таблеток!
– Я просто хотела… прекратить боль.
– Я знаю, знаю. Ш-ш-ш. – Она помогла мне добраться до кровати, убрала книги и держала меня за руку, пока я устраивалась под одеялом.
– Но что мне делать с моей жизнью? – простонала я. – Я умею только служить украшением, и больше ничего. Я стала бояться всего и всех, кроме тебя и Антонио. Кто тебе подсказал искать таблетки в моей комнате?
– Я вам не скажу.
– Никто не знал. Никто.
– Кто-то мог догадаться. Друг, у которого тоже бывали мрачные мысли. Тот, кто знает, что значит отчаянье. Нельзя винить друзей за то, что они о вас беспокоятся.
Дельта? Но нет, она была самой радостной и спокойной душой во Вселенной. Нет, она никогда не думала о самоубийстве. Томас? Милый незнакомец, заботливый дедушка, который посылал мне фотографии закатов и цветов, витражных окон дома бабушки Нэтти? Томас, который говорил мне по телефону: Раньше я думал, что плохие вещи случаются только с другими людьми. Но это не так.
В его жизни была трагедия. Он знал, что такое отчаянье. Возможно, он знал меня лучше, чем я думала.
Томас.
Томас
Мой новый мобильный ожил в пять утра и выдернул меня из кошмара. Я задыхался в туче пыли, смотрел на руки, покрытые пеплом и застывающей кровью. И снова смотрел, как падают башни. Не в силах пошевелиться.
– Джон? – спросил я, поднося трубку к уху. – Что случилось?
К тому времени я уже стоял, голый, возле кровати. Енот и два опоссума выскочили из хижины, оставив на полу разворошенное мусорное ведро и пустые жестянки из-под тушенки. Жестянки блестели в холодном лунном свете.
– Томас? – спросил голос Кэти. – Это был ты, так ведь? Это ты вечером звонил моей домоправительнице. Ты сказал ей, что таблетки нужно искать в моей спальне. Ты понял, что я собираюсь покончить с собой.
Я резко вздохнул и провел ладонью по лицу.
– Судя по твоему голосу, я был прав. У тебя были таблетки. И ты собралась их принять. Верно?
– Прописанные врачом. Все совершенно легально. Ты не имел права пугать моих людей.
– Да? Смерть – это смерть, и не важно, от врача таблетки или от парня на углу.
– У меня нет суицидальных наклонностей.
– Еще как есть.
– Ты психолог?
– Нет, но я знаю, как хочется порой сдаться, плюнуть на все и умереть.
– Даже если и так, прости, но это не твое дело.
– Мое.
– Ты посылал мне фотографии, ты говорил со мной по телефону. Я благодарна тебе за дружбу, но ты не знаешь меня по-настоящему.
– Я знаю, что ты собиралась принять эти таблетки. Так что можешь признать это.
– Не собираюсь я ничего признавать. Да какое тебе до этого дело? У тебя есть свои скрытые мотивы? Чего ты от меня хочешь?
Всего. И ничего. Больше, чем я могу сказать. Упростим задачу.
– Хорошо. Если ты правда веришь, что меня интересует только выгода, подведем итог. Я хочу купить дом твоей бабушки.
Ошеломленная тишина.
– Дом моей… Ты хочешь сказать, что три месяца подбирался ко мне только для того, чтобы я продала тебе ферму?
– Нет, это ты хочешь это сказать. Но раз уж мы подняли эту тему, ты должна продать ферму. Почему нет? Тебе же наплевать на нее, ты не хочешь тут жить. Ты и твой отец бросили этот дом.
56 
