3 
Через пару дней, получив счет, он будет в этом не так уж уверен, да и сегодня, на веселой вечеринке, наряд казался несколько мрачноватым.
Даже три нитки великолепного жемчуга, возлежавшие на пышной груди миссис Шнайбер, и бриллиантовые серьги, свисавшие почти до самых плеч, не в силах были сделать его более ярким.
Впрочем, пусть мамочка и Рут носят что хотят и наслаждаются жизнью. Так считал мистер Шнайбер.
И Рут наслаждалась. Отец не сводил с дочери влюбленного взгляда, пока она пробиралась сквозь многолюдную толпу гостей. Какие же у нее красивые темные кудряшки! Гладкая, белоснежная кожа. Вот только помада какая-то уж чересчур красная.
В Ланкашире, когда фабричные девчонки после войны впервые начали вот так краситься, над ними смеялись и обзывали их.
Рут взяла отца под руку.
— Пойдем что-нибудь поедим, папочка, — проговорила она. — Ужасно хочется есть.
Мистер Шнайбер просиял. Как это похоже на Рут: поужинать с ним! Он и представления не имел, каким жалким выглядит со стороны. Маленький, толстенький человечек, не знающий куда деть руки от смущения. Рут краем уха услышала, как какой-то невзрачный молодой человек с оксфордским акцентом проговорил:
— Кто этот толстяк в дверях? Наверное, из прислуги?
Наконец Диана поднялась в танцевальную комнату. Вскоре выяснилось, что она безнадежно перепутала, какой танец кому обещала, и, махнув на все рукой, принялась танцевать исключительно с Хьюго.
Теперь в комнате было гораздо меньше народа — многие отправились в буфет выпить и перекусить. Хьюго танцевал хорошо, и Диана с упоением отдалась танцу. Какое счастье, что не нужно ни говорить, ни думать!
Без сомнения, Хьюго ей нравился. С ним было хорошо и поговорить, и помолчать. Такая компания ее всегда устраивала.
Они танцевали до тех пор, пока Диана, к своему удивлению, не обнаружила, что уже третий час ночи.
— Мне пора домой, — сказала она.
Она спустилась вниз за своей накидкой. Взглянула на себя в зеркало: щеки немного раскраснелись, однако на лице ни тени усталости.
«Неплохо повеселилась сегодня, — подумала она. — Да и, кажется, влюбилась в Хьюго».
Когда Диана вышла, он уже ждал ее в машине. Они тут же уехали, не попрощавшись со Шнайберами и не сказав им ни слова благодарности за чудесный вечер.
Откинувшись на мягкие подушки сиденья своего «роллс-ройса», Диана взяла Хьюго под руку.
Мне очень понравился сегодняшний вечер, — проговорила она.
Он уверенно притянул ее к себе и, когда Диана склонила голову к нему на плечо, крепко поцеловал ее в губы. Хьюго не первый раз целовал Диану, но сегодняшний поцелуй был какой-то особенный.
Взглянув на нее сверху вниз, Хьюго тихо спросил:
— Когда же мы поженимся, Диана?
Несколько секунд она как бы в забытьи лежала в его объятиях, настолько погруженная в свои мысли, что вопрос Хьюго долго оставался без ответа.
Наконец смысл его слов дошел до Дианы, возмутив до глубины души. Почему это он так уверен, что она хочет выйти за него замуж? Неужели думает, что она только и ждет не дождется, когда он сделает ей предложение?
Хьюго льстило, что общество считает его завидным женихом. Он был доволен таким положением вещей, и Диана прекрасно это знала.
Подавив нахлынувшее возмущение, она слегка отстранилась и, озорно сверкнув глазами, насмешливо бросила:
— Дорогой, это так неожиданно!
Хьюго с силой притянул ее к себе и поцеловал так страстно, что у Дианы даже закружилась голова. Машина остановилась.
— До свидания, — попрощалась Диана, откидывая меховой плед.
Шофер распахнул дверцу машины.
— Ты мне не ответила, — настаивал Хьюго, не оставляя ее руки.
— Я подумаю, — ответила Диана, с радостью заметив растерянность на лице Хьюго. -
Отняв руку, она не спеша поднялась по ступенькам и открыла дверь своим ключом. Хьюго поспешил вслед за ней, но на пороге Диана снова повернулась к нему спиной.
— Спокойной ночи.
— Можно мне хотя бы чего-нибудь выпить? — спросил он.
Она отрицательно покачала головой.
— Я сегодня слишком устала. Позвони мне завтра утром.
И прежде чем он успел что-нибудь вымолвить, проскользнула в дом и захлопнула за собой дверь, оставив его размышлять об их странном разговоре.
На следующее утро Диана проснулась в одиннадцатом часу. Ее уже ожидала почта. Писем оказалось много, хотя важных среди них не было.
Она лежала на вышитых подушках, уставясь невидящим взглядом на солнечный свет, пробивавшийся сквозь тонкие занавески, отчего хрустальные и золотые безделушки на туалетном столике так и сверкали.
3 
