138 
Мы миновали джунгли, в которых растения сплетались, образуя непроходимую чащу из папоротников, пальм, бамбука и вечнозеленых кустарников. Вся эта ярко-зеленая масса была расцвечена царственными рододендронами и яркими орхидеями.
За джунглями пошли стройные стволы черных и шелковых деревьев, и я с волнением наблюдала за слонами, несущими из леса бревна или купающимися в реке.
Затем железная дорога окончилась, и дальше мы поехали уже в экипаже.
Клинтон не мог нарадоваться на мое оживление и хорошее настроение. Было видно, что его действительно будоражит предвкушение того, как он станет знакомить меня с добычей жемчуга. Все предшествующие этому процессу радости он расценивал как подготовку к этому самому главному событию, цели нашего путешествия.
Экипаж уносил нас все дальше на север, а он сидел, откинувшись на спинку сиденья и с самодовольной улыбкой наблюдал за моими непосредственными реакциями на окружающее.
— А знаешь ли ты, — заговорил он, — что многие из самых знаменитых жемчужин были добыты на Цейлоне? Хотя, конечно, знаешь. Ведь именно из таких жемчужин было сделано ожерелье Ашингтонов.
— Интересно, где оно сейчас, — вздохнула я.
Он пожал плечами.
— Свет клином не сошелся на этом ожерелье. Будем надеяться, что те жемчужины, которыми устрицам только предстоит нас одарить, окажутся ничем не хуже тех, которые мы утратили. Я с удовольствием познакомлю тебя с добычей жемчуга, Сэйра. Я рад, что ты со мной поехала. Ты и выглядишь сейчас намного лучше, чем за все последнее время.
— Спасибо.
— Справилась со своей джунглефобией?
— Мне кажется, я никогда ею и не страдала.
— Брось, я же видел, как сильно ты нервничала… Тебе постоянно что-то чудилось.
Я слегка покраснела.
— А что, если не чудилось?
Он только приподнял брови, а я отвернулась и стала пристально изучать пейзаж.
— Какие-то секреты? — внимательно глядя на меня, поинтересовался он.
Я не собиралась об этом говорить, но он в очередной раз продемонстрировал свою жутковатую способность читать мои мысли.
— Да нет никаких секретов, — отмахнулась я. — Просто есть люди, которым мое присутствие на Цейлоне пришлось не по душе.
— Я могу назвать тебе имя человека, которому это очень даже по душе.
— В самом деле?
— Да, и в настоящий момент он сидит напротив тебя, — произнес он и, наклонившись вперед, поцеловал кончик моего носа.
— Зато твою любовницу Анулу оно совершенно не радует.
— А чего еще можно было от нее ожидать?
— Я очень надеюсь, что эти отношения в прошлом, Клинтон.
— Да ты ревнуешь. Я рад.
— Отнюдь. Это не ревность, а простое любопытство. Она очень странная женщина. И наверняка располагает всевозможными средствами… — он ожидал продолжения, но я оборвала себя и небрежно закончила: — О, это не имеет значения.
— Еще как имеет, — возразил он. — Мне очень интересно. Располагает всевозможными средствами… — подсказал он.
— Видишь ли, — замялась я, — если местным жителям кто-то не по нутру… и они считают, что этот человек им мешает… то они могут попытаться от него избавиться.
— О, да я смотрю, твое воображение не знает границ, Сэйра, — усмехнулся он. — Ты ничем не уступаешь Ральфу. Анула все прекрасно понимает.
— Понимает, что между вами все кончено?
— Милая моя Сэйра, ты — моя жена, и я очень тебя люблю. Только от тебя зависит, станешь ты меня с кем-нибудь делить или нет.
— Похоже, ты считаешь себя призом за хорошее поведение.
— А ты? Хотя это риторический вопрос. Я знаю на него ответ. Милая Сэйра, ты никогда не пыталась скрывать, как ты ко мне относишься.
Я с трудом сдержала раздражение. Как же он циничен и высокомерен, думала я. Такой человек способен на все что угодно. Интересно, как он отреагирует, узнав, что я завещала плантацию Клитии? Я представила себе его гнев и отвела глаза в сторону.
Внезапно я вспомнила о Тоби. Вот кого по-настоящему волнует мое благополучие. Только от него я могу получить дельный совет. Он всегда поддерживал меня в детстве. Я испытала приступ благодарности судьбе за его существование и за то, что он опять вернулся в мою жизнь.
Клинтон продолжал пристально за мной наблюдать.
— У тебя такое выражение лица, как будто ты держишь от меня в тайне нечто необычайно приятное, — прокомментировал он.
138 
