46 
Вот и мне не хватает мужества быть точной.
Думаю иной раз, когда же мы устанем формировать Мнение по каждому вопросу, высказывать Отношение, обозначать Позицию. Ну а как промолчать, если события обоймой, то несправедливость какая, то праздник; только по свежему покойнику отписались, а тут взрывают. Завтра, глядишь, созреет скандал или сплетня. И быстрей, быстрей проговаривать: ничего не хранить внутри, ничему не дать прорасти в себе — увидел-записал-щёлкнул-выложил-забыл.
Нет покоя просвещенному человеку, не спит в нём жирный бонвиван с лоснящимися губами, жаждущий пристроить язык ко всякой складочке мира. Скорей переметить все столбы, накричать во все колодцы: «Я умней, Я не согласен, Я оценил, Я уверен, Я!» От возбуждения аж трясёт — но для приличия посчитаем это «ощущением пульса времени». Ведь это и есть «жить», правда? Всё видеть, всё называть, как Адам, на всё реагировать. Чем больше меня и моего отклика, тем я живей и, может быть, бессмертней.
Отчего же так гадко, отчего наступает самоотравление — собой, когда любое слово — лишнее? Казалось мне, мудрость говорящего в том, чтобы поточней сформулировать, а сейчас думаю — чтобы заткнуться. Честность сжимается до звука, потом до дрожи, а потом и до молчания.
Жаль только, что молчания этого — на минуту.
… и Семь Кошачьих Вероломств
Вероломство первое. Нассать рядом с ботинками. Внутрь — это смерть, а рядом можно. А уж куда оно потекло, это нас не касается, все претензии к неровному полу.
Вероломство второе. Нассать на штору. Шторы большииие, снимать, стирать, гладить, сушить, вешать дооолго, за это время можно цветы обожрать.
Вероломство третье. Нассать на обои. Что угодно можно отмыть, но обои так просто не переклеят.
Вероломство четвёртое. Нассать в труднодоступном месте. Простенько и со вкусом.
Вероломство пятое. Сгрызть штекеры, какие найдёшь: аудио, компьютерные, телефонные. Пустячок, а менять хлопотно.
Вероломство шестое. Уронить со стола что плохо лежит. Виноваты те, кто на край кладет.
Вероломство седьмое, самое страшное. Обидеться, когда накажут, не жрать три дня.
Коту исполнилось одиннадцать лет. В последнее время я редко про него писала. Дело в том, что зимой по наитию купила ему лечебный корм, и кот перестал блевать после еды и писать по углам, растолстел и залоснился. Мне тогда стало очень стыдно: животинка не просто гадил, а подавал сигналы, что плохо ему, а я не понимала, списывала на какие-то человеческие глупости. Лечить надо было, а не байки про котика-подлеца травить.
Потом-то чего о нём было говорить, раз не гадил.
К сожалению, Гамлет хочет в книжку не меньше русских писателей, потому что некоторое время назад снова начал пакостить. Уступая шантажу, пишу:
Каждый раз, когда у нас происходит пик супружеского взаимопонимания, кот демонстративно делает лужу в коридоре. Поэтому кто-то, может, сразу после идёт курить, а я — за тазиком и тряпкой.
Дима подходит полюбопытствовать и неожиданно умиляется:
— Надо же, какую большую лужу он сегодня сделал! Сколько же терпел-то?
— Видимо, аккурат с прошлого раза. Котик как бы говорит нам, что мы должны делать это чаще! А то он лопнет.
Надеюсь, в этот-то раз я правильно поняла его сигналы.
Утро у меня начинается с предвкушения. Открываю глаза с чувством, будто нечто прекрасное меня сегодня ждёт… ах, да.
Тут надо коротко отступить: я решила развлечься диетой. В ней только сырые овощи и нежирный творожок, а из всех радостей жизни — ежедневное яичко.
И утром я встаю и варю его. Охлаждаю, быстро чищу и быстро-быстро тащу в комнату. Потом надо забраться под одеяло, укрыться с головой и съесть яйцо совсем уж быстро-быстро-быстро. Потому что в это время сверху по мне скачет кот, пытаясь отнять добычу. Яйца он любит до утраты человеческого облика — почти как я. Обычно я с ним делюсь, но не в такие дни, когда других наслаждений не остаётся, — мне и самой мало. Можно, конечно, сварить отдельное яичко, но целого ему много, и есть риск, что я потеряю разум, доем за ним остаток и вывалюсь из режима.
И так каждое утро. Нехорошо, конечно. Но мне потом очень стыдно, и, съев, я всякий раз извиняюсь.
— Прости, — говорю, — животное, но я гораздо крупнее, а справедливости, ты же знаешь, не существует.
Сгущёнка — сильный психоделик.
46 
