Последние отзывы

  14  

— ну, есть лестница вниз, вон туда — направо, но это надо идти через пути, а не вдоль, а там два или три контактных рельса.

— блядь, что еще за контактные рельсы?

— те, что под напряжением, наступишь — и тебе конец.

— показывайте дорогу.

стариканы указали мне на лестницу, навскидку она была не слишком уж и далеко.

— благодарю, джентльмены.

— следи за контактным рельсом, он золотого цвета, не прикасайся к нему, а не то сгоришь.

я двинулся вперед и чувствовал, как они смотрят мне вслед, каждый раз, когда я оказывался перед контактным рельсом, я исполнял высокий и причудливый шаг, в лунном свете эти рельсы выглядели нежно и мирно.

я добрался до лестницы, и жизнь возвращалась в меня, внизу был бар. оттуда доносился смех посетителей. я зашел и сел, какой-то парень трендел о том, как его мамаша заботится о нем, пытается научить играть на пианино, платит за уроки рисования, а он разными путями выуживает из нее деньги и бухает, весь бар хохотал, я тоже рассмеялся, парень был просто гений, ему бы на эстраду, а он тут задарма разоряется, я хохотал вплоть до закрытия бара, пока мы все не разошлись, увлекаемые каждый своим путем.

вскоре после этого я покинул Нью-Йорк и никогда больше не возвращался и не вернусь, города выстроены, чтобы убивать людей, есть, конечно, города фартовые, но большинство — нет. в Нью-Йорке вы должны ухватить госпожу удачу за хвост, про себя я знал, что не фартовый.

а вот в Канзас-Сити, куда я свалил, мне подфартило снять прекрасную комнату, я сидел там и слушал, как управляющий мутузит горничную за то, что ей не удалось раскрутить меня на бабки своей вертлявой задницей, снова все было реально, удобоваримо и разумно, под вопли и крики я не спеша прикладывался к своему стакану, затем разделся и залез под чистые простыни, к этому времени парень распалился не на шутку и колотил горничную головой о стену.

ну, может, в следующий раз, когда не буду так утомлен поездкой на автобусе, я дам ей подзаработать, ведь у нее классная задница, которая, надеюсь, не пострадает в их шумной драке, короче, я был далеко от Нью-Йорка, почти цел и невредим.

что это были за ночки, в те давние времена в «Олимпийском»! комментировал маленький лысый ирландец (кажется, его звали Дэн Тоби?), во уж у кого был стиль, Дэн перевидал всякое, наверняка еще мальчишкой видел бои на речных баржах, хотя, может, он и не такой старый, ну уж бой Демпси против Фирпо застал в любом случае^[19], до сих пор вижу, как он берет шнур и медленно подтягивает к себе микрофон, а большинство из нас были пьяны еще до первого боя, но не мертвецки пьяны, а ровно наоборот, курили сигары, наслаждаясь вкусом жизни, ожидая, когда на ринг выведут двух парней, жестоко, но так уж оно все устроено, с нами-то делали то же самое, и ничего, как-то выживали, и почти каждый из нас приходил со своей крашеной рыжей шалавой или крашеной блондинкой, даже я. ее звали Джейн, между нами частенько вспыхивали горячие поединки раундов на десять, один закончился для меня нокаутом, и я был горд, когда она возвращалась из дамской комнаты и вся галерка начинала топать, свистеть и вопить, наблюдая, как Джейн виляет своей здоровенной волшебной задницей, обтянутой узкой юбкой, — да, то была воистину волшебная жопа, она могла срубить мужика в ноль, чтобы тот, корчась в конвульсиях, возносил слова любви к бетонному небу. Джейн садилась рядом со мной, я подавал ей, как корону, бутылку, она отхлебывала, возвращала бутылку, а я кивал на ребят с галерки: «вот же дрочилы, всех порву!»

просмотрев свою программку, она спрашивала: «ну, кого выберешь в первом?»

я неплохо умел угадывать победителя — почти на 90 процентов, — но сначала мне нужно было взглянуть на бойцов, я всегда выбирал парня, который меньше суетился, которому, казалось, и драться-то неохота, и если один боец крестился перед гонгом, а другой нет, я знал победителя — тот, который не крестится, но обычно это срабатывало вкупе: если парень танцевал перед боем, демонстрируя весь набор боксерских па, то он и крестился, и он же получал по заднице.

в те дни было мало неинтересных боев, а если и случались, то, как и сейчас, между тяжеловесами, но тогда мы им спуску не давали — мы забрасывали ринг, устраивали пожары и ломали сиденья, и они не позволяли себе слишком часто филонить, туфту гнали в «Голливудском легионе», так мы в «Легион» и не ходили, даже голливудовцы знали, что настоящая жизнь в «Олимпийском». Рафт приходил и прочие, с толпой старлеток, первый ряд был всегда забронирован для них. ну а на галерах буйствовало быдло, и бойцы бились как подобает, трибуны тонули в облаках сигарного дыма, мы орали как безумные: «давай, малыш! давай!» — и швыряли деньги, лакали виски, а когда все заканчивалось, мы, перекусив по дороге, развозили наших крашеных боевых подруг по любовным гнездышкам и, засадив пистон, засыпали как пьяные ангелы, ну и кому нужны библиотеки? кому нужен Эзра? Т. С, Э. Э.? Д. Г., Г. Д.? всякие там Элиоты? всякие Ситуэллы?^[20]

  14