Но... читается легко и любовь-морковь
27 
Прошло немногим меньше часа, прежде чем Горыныч вернулся, ведя под уздцы вороного. Вид у говорящего со змеями был не просто уставший – измученный.
– Ну что? – спросила я.
Он окинул меня взглядом, тяжело забрался в седло и бросил:
– Поехали.
В деревне нас ждали. Вилы, косы, лопаты… Горыныч велел мне остановиться, а сам подъехал ближе и крикнул:
– Эй, староста! Плату давай!
Мужик, высокий и плотный, сделал два шага вперед и с размаху что-то швырнул. Арис не поймал. Пришлось ему спрыгнуть и достать мешочек из снега. Спокойно пересчитав монеты, Горыныч забрался на коня и поехал прочь от негостеприимной деревни.
– И что, всегда так? – спросила я. До сих пор было неуютно от такой встречи.
– Как?
– Ну вот так. Сначала помочь просят, а потом встречают частоколом.
Он пожал плечами:
– Зато заплатили.
– А могли не заплатить?
– Вполне.
– Да ну! – это заявление меня удивило. – Если один раз не заплатят, потом ты просто не приедешь!
Арис хмыкнул, помолчал немного и сказал:
– Ладно. Ты это… рассказывай.
Вокруг – снова дремучий лес. И ни дороги, ни приметной тропки. По словам Горыныча, неподалеку было охотничье зимовье, почти заброшенное после того, как посреди пятачка, очищенного от сгоревшего леса, появилась деревня Коряки. Но иногда охотники прятались там, пережидая непогоду.
Мой рассказ на Ариса впечатления не произвел. Он слушал молча, поглядывал по сторонам, смотрел в небо, щурясь от солнца. А после подытожил:
– Метель будет.
Домик показался за деревьями, наполовину засыпанный снегом, похожий на сказочную избушку Деда Мороза. Но когда, расчистив крыльцо, Арис толкнул тяжелую дверь, очарование пропало.
Пыль, темнота. Давным-давно остывшая зола в открытом очаге. Я нерешительно остановилась. Горыныч прошел к печи, оставляя белые следы на деревянном полу, присел. Дрова небольшой аккуратной кучкой лежали рядом. Арис положил в очаг несколько чураков и достал из кармана обыкновенный спичечный коробок.
Огонь загорелся, сперва несмело, потом, весело потрескивая, обнял сухие дровишки. От его света в домике сразу стало и уютней, и теплей.
– Ты тоже бываешь в аномалиях? – смахнув рукавом пыль с массивного табурета, я присела у стола.
– Редко, – Арис бросил потухшую спичку в огонь. – Доставай своих… змей.
Осторожно вынутые из мешочка, две змейки неподвижно лежали на столе. Горыныч долго смотрел на них, потом изрек:
– Спят.
– Вижу. Может, их разбудить?
– Зачем? Пусть уж лучше так… – он нахмурился, приподнял змею-Алину двумя пальцами. – Особенно эта.
– Почему? – удивилась я, пристальнее приглядываясь к своей видоизмененной подруге.
– Потому что если укусит – мало не покажется.
– Да? – запоздалый испуг при мысли, что меня уже не раз могли укусить прямо в живот, заставил вздрогнуть. – И что теперь делать?
– Держать их где-нибудь, где попрохладней. Чтоб не проснулись. Хотя бы в кармане…
– Нет, я о другом. Что делать, чтобы вернуть им прежний облик?
– Найти того, кто сумеет это сделать, – Горыныч поднялся. – Знаю одну женщину. Живет недалеко. Дня три ехать.
Я едва сдержалась, чтобы не закричать: «Ура!» Казавшаяся ужасной ситуация теперь представлялась в совершенно ином свете. Итак, пока Леон с Алиной мирно спят, мы найдем колдунью, которая снимет чары. И все. Пожалуй, в невозмутимости Ариса таки есть свои преимущества. Улыбнувшись, я осторожно погладила пальцем пеструю змейку.
– В нашем мире такие тоже водятся, да?
– Да, – подтвердил Горыныч. – Это эфа. По крайней мере, похожа, – он поднялся и направился к двери. – Лучше поспи, пока есть время.
– А ты куда? – встрепенулась я.
– Караулить, – коротко ответил Арис и вышел.
* * *
Огонь в очаге мирно потрескивал, на сложенных горкой сучках плясали рыжие лепестки. Единственное окошко без стекла было плотно закрыто ставнями, снаружи доносился то ли гул, то ли вой. Я свернулась калачиком на скрипучем топчане, надеясь отдохнуть перед дорогой, змеи спали в темном углу, подальше от печки. Горыныч вернулся и устроился прямо на полу перед огнем, расстелив свой тулуп и положив под голову большие рукавицы. Наверное решил, что в такую пургу никто в здравом уме в лес не сунется, а не в здравом – пройдет мимо домика и не заметит.
27 
