Глава 8

Все два дня и три ночи, что они были вместе, им казалось, что они прикоснулись к звездам.

Они были счастливы, как могут быть счастливы лишь немногие. Чудесная любовь озаряла их неземным светом, преображая их лица. Между ними не возникало размолвок, ни на минуту они не почувствовали недовольства или раздражения. С ними было их чудо, их любовь! Лорд с трудом сдерживался, чтобы не овладеть Наталией.

В один из вечеров они сидели после обеда в салоне, и лорд рассказывал ей о своих путешествиях и людях, с которыми встречался.

— Должно быть, в этих странах много женщин, которых вы любили и которые любили вас?

— Женщин было много, но любовь, моя дорогая, нечто совсем другое!

— Что же это?

Он обнял ее, крепко прижал к себе, поднял ее подбородок и коснулся губ. Он целовал ее медленно, властно и, наконец, тихо произнес:

— Вот что такое любовь. Я не могу любить вас больше, чем сейчас!

— Вы в этом уверены? — слегка поддразнивая его, спросила девушка.

Он снова стал целовать ее, пока не почувствовал, что ее тело стало податливым, а в глазах загорелся опасный огонь.

— Я не ответил на ваш вопрос?

— Не совсем. Вероятно, то же самое вы испытывали и к другим женщинам, а проснувшись утром, обнаруживали, что это не более чем сон.

Наталия дразнила его, желая в который раз услышать признание в любви, но он принял ее слова всерьез.

— Как вы можете так говорить? Неужели вы можете сравнивать наше чувство с тем, что я испытывал к другим женщинам?

Его поцелуи стали еще более страстными, требовательными, почти неистовыми, и она, словно эхо, отзывалась на разжигающее ее пламя.

Подняв голову, он попросил:

— Скажите, что любите меня! Я хочу, чтобы вы поклялись мне, что никогда никого не будете любить, как меня!

— Почему вы не позволили… доказать вам… что моя любовь… больше, чем все остальное на этом свете? Больше, чем страх… больше, чем жизнь? — Она обняла его. — Любите меня, дорогой мой! Сделайте меня своей! Позвольте мне хоть раз принадлежать вам, чтобы мы поняли, что созданы друг для друга самим Богом!

Ее слова воспламенили лорда, и он снова начал неистово целовать ее. Внезапно он остановился и произнес низким, хриплым голосом:

— Я люблю вас и стремлюсь к вам всем своим существом. Мне мучительно касаться вас и не сметь сделать вас своей!

Он посмотрел в ее глаза, потемневшие от страсти, которую сам же и разжег.

— Но во имя нашей любви я оставлю вас такой, какая вы есть, чистой и невинной девушкой, которой я поклоняюсь!

Он долго смотрел на нее, потом встал и вышел из салона. Наталия подумала, что прохладный ночной воздух окажет на лорда благотворное действие.

Через некоторое время он вернулся. Наталия ждала его, лежа в постели, с темными волосами, раскинувшимися по подушке. Лорд невольно залюбовался девушкой. Потом подошел к ней и поднес к губам ее руку.

— Простите, дорогая! Но вы слишком жестоко испытываете меня. Я всего лишь мужчина!

— И самый удивительный мужчина на свете! — добавила Наталия. — Я вас уважаю и обожаю. Но я не умею… подавлять свои желания, как вы.

В эту ночь, когда они лежали рядом и беседовали при свете звезд, падающем сквозь незадернутые шторы, ей казалось, что они стали духовно еще ближе…

И все-таки оба прекрасно сознавали: Константинополь с каждым днем все ближе. Наталия молила Бога, чтобы начался шторм и их плавание продлилось, но на Черном море стоял штиль.

И вот, наконец наступило утро, когда они увидели очертания Константинополя в лучах восходящего солнца.

  46