26 
Он посмотрел враждебно. Ну почему он так боится ее?
— Шон, я на твоей стороне. Ты ведь знаешь это.
Он помолчал, потом прошептал:
— Эль, помогать мне — плохая идея.
Она не стала спорить. Просто заговорила по-другому:
— Знаешь, Клифф вернулся домой вчера поздно ночью.
Он проявил интерес, выражение его лица немного смягчилось.
— О, он все еще бороздит моря и океаны? Плавает у берегов Вест-Индии и Африки, гоняясь за корсарами? Возит вино и шелк и соблазняет австрийских принцесс?
— Он соблазнил австрийскую принцессу? — Она не знала, но это так похоже на ее беспутного братца. — Его не бывает дома, он все время в море. Кажется, он баснословно богат. И совсем не изменился.
Рот Шона скривился в подобии улыбки.
— Это хорошо. Ему можно, он младший сын и может делать все, что ему вздумается.
— Как тебе когда-то? — Она вспомнила то утро, когда он покинул дом и ее.
Он не ответил и отвернулся.
Она подошла и взяла его за руку.
— Прости… Я знаю, что заставил тебя страдать.
Она замерла.
Он убрал руку, его взгляд остановился на ее губах. Потом посмотрел ей в глаза:
— Я ни за что не поступил бы так сейчас.
— Я рада, что ты вернулся. — Она уже потянулась, чтобы взять его лицо в свои ладони, но он как будто почувствовал и сразу отступил назад. И теперь внимательно следил за ней.
Она облизала губы.
— У Клиффа есть корабли. Быстрые, боевые. Один сейчас стоит в Лимерике. Мой брат может помочь нам скрыться.
Он одним прыжком очутился рядом и схватил ее за плечи.
— Что ты сказала ему?!
— Ничего! — крикнула она ему в лицо. — Но он понял, что я хочу сбежать. Что я не хочу выходить замуж — и он прав!
— Не думаю.
— Почему ты так говоришь? — Она смутилась.
— Если ты не любишь Синклера, почему позволяла себя обнимать вчера вечером?
У нее запылало лицо.
— Просто хотела узнать, — прошептала она, — что чувствуешь, когда тебя целуют.
В глазах его промелькнул огонек. Они посветлели. Как бы ей хотелось, чтобы он поцеловал ее!
— Не надо, Эль. Никогда не играй со мной, как делаешь это с Синклером.
Она не поняла и не пыталась понять его слова. Ей казалось, что сейчас он обнимет ее и прижмет к себе.
— Но я уже женщина. Надеюсь, ты заметил.
Он предупреждающим жестом поднял руку. Она задрожала.
— Почему ты не слышишь меня? Почему так смотришь на меня? Я не позволю играть с собой, Элеонора.
— Я не понимаю, о чем ты. Я ни с кем не играю. Я ужасно скучала по тебе.
— Но ты не хочешь слушать! Я не тот человек, которого ты знала!
— Никогда в это не поверю.
— Я ничего не могу предложить тебе сегодня, поэтому перестань смотреть на меня так! — в отчаянии выкрикнул он.
— Но я не могу. Я так люблю тебя. — И покраснела от вырвавшегося признания.
В его глазах промелькнуло удивление и одновременно ярость.
— Возвращайся к Синклеру, Элеонора. Твое будущее теперь в Англии. С ним.
— Нет. Мое будущее — с тобой в Америке. Или там, куда ты направишься.
Она видела, что он напряжен, его снова била крупная дрожь. И сама задрожала от жалости.
— Ты осталась такой же упрямой и своевольной! Я забыл, какой ты можешь быть. Настоящим исчадием.
— А ты зря теряешь время, пытаясь меня убедить, что ты преступник и плохой человек.
Но его слова все же задели ее за живое. Неужели он видит в ней избалованную девчонку, преследующую его по пятам?.. Она питала иллюзии, ей показалось было, что он увидел в ней женщину?
Он снова надел маску безразличия.
— Да, я преступник, я вне закона. Я убийца.
— Ну почему ты все время хочешь меня напугать! Как ты можешь так поступать со мной? — в отчаянии спрашивала она. — Почему ты не понимаешь, что я уже взрослая.
— Ты должна меня бояться, — сказал он мрачно, и вдруг она поймала на себе его голодный взгляд и поняла, что вызывает в нем раздражение именно потому, что он видит в ней женщину. И все стало на свои места. Все просто и ясно. Его взгляд выдал его. Это был взгляд мужчины, изголодавшегося по женщине, — теперь объяснялось его поведение и грубость. Он дрожит от с трудом сдерживаемого, дикого, необузданного желания, которое она пробудила в нем. Больше не раздумывая, она медленно приблизилась к нему и взяла за руку.
— Мне все равно, что солдаты умерли из-за тебя. Мне все равно, что ты был заключенным, что сбежал и теперь преступник, разыскиваемый властями. Я никогда не стала бы бояться тебя, Шон.
26 
