61 
— Куда ты идешь? — осторожно поинтересовалась Эль. Ей было страшно остаться одной, но еще больше она боялась за него.
Он старался не смотреть в ее сторону.
— Нам нужна еда. Свежее белье, одежда… — Лицо его исказилось гримасой боли, когда он стал надевать башмаки.
Она закусила губу. Понадобится некоторое время, чтобы ноги зажили, своей походкой он может привлечь внимание солдат из гарнизона, разыскивающих его в городе.
— Лучше будет, если пойду я.
— Нет. Ты останешься здесь.
Она попыталась успокоить его улыбкой.
— Но тебе необходим отдых.
Она уже отдала одну из своих бриллиантовых сережек за корм и постой Сапфира. Потрогала оставшуюся в ухе.
— Неподалеку есть мелочная лавка. Наверняка я смогу купить там хлеба, сыра и немного ветчины. У нас есть на чем готовить? За мою сережку мы получим долговременный кредит.
Серые глаза смотрели на нее подозрительно и удивленно.
— Что происходит?
Она сделала вид, что не понимает, о чем он спрашивает. Он удивлен, что она предлагает свои услуги, заботится о нем. Хотя всего несколько часов назад ненавидела его и не скрывала этого.
— Но я здорова, а ты нет. Ты помнишь, мы всегда раньше заботились друг о друге. К тому же я хочу выйти на свежий воздух.
— Ты… меня презирала еще недавно.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Я не думаю, что когда-либо ненавидела тебя, Шон, и нам не стоит становиться врагами сейчас. Мы с тобой всегда были близки.
Он еще больше удивился.
— Ты… хочешь, чтобы мы остались друзьями?
Она вздохнула. Если она предложит дружбу, примет ли он ее? Она не переживет отказа.
Он не дал ей шанса ответить и снова спросил:
— Так ты простила меня? — Он был поражен.
Она помедлила, колеблясь с ответом.
— Если ты спрашиваешь, простила ли я тебя за то, как ты поступил со мной прошлой ночью, то мой ответ — нет. За это я тебя не прощаю.
Она облизнула пересохшие губы. У нее не осталось злости. И в душе своей она была близка к прощению.
— Я попытаюсь раздобыть нам ужин, Шон. И тебе нужны еще носки.
— Нет! — жестко, тоном, не допускающим возражения, отрезал он.
— Но почему нет?! — с отчаянием выкрикнула она.
— Почему нет?! — крикнул он в ответ. — В городе полно солдат, английский гарнизон стоит на западе Корка.
Она не понимала его горячности, он явно был расстроен.
— Почему ты так боишься за меня? Это тебе надо опасаться, не мне.
— Никому не открывай! Запри за мной дверь. — Он отодвинул засовы и вышел не оглядываясь.
Она выбежала за ним в коридор.
— Чего ты боишься, Шон? Я не понимаю!
У него затвердели скулы.
— Я уже сказал тебе! Ты тоже в опасности. Они обвинят тебя в пособничестве…
Ее напугала его решимость. Я должен защитить тебя, — сказал он вчера.
— Не может быть, — медленно выговорила она. — Меня можно обвинить в глупости и необдуманности поступка, но уж никак не в пособничестве. Мне ничто не угрожает, Шон. Опасности подстерегают тебя.
— Ты и сейчас глупо ведешь себя! Для них — ты вступила со мной в сговор… это измена! Тебя посадят в тюрьму… Ты будешь отвечать за мои грехи! — Глаза его сверкали.
Она испуганно замолчала. О каких грехах он говорит? Интуиция подсказывала, что она нащупала корни его страданий.
— Ты имеешь в виду преступления. Ты не хочешь, чтобы я платила за твои преступления. Но никто не станет пытаться сделать меня преступницей вместо тебя, Шон.
Он отвернулся, его снова била дрожь.
— Я принесу воды. — Он схватил ведро, у двери обернулся. — Запри дверь, Элеонора. — И вышел.
Она задумалась. Слова Шона удивили ее. Шон никогда не был религиозным фанатиком. Она знала, что он верит в Бога, как верят все мужчины и женщины. Но вряд ли он назовет смерть солдат на поле боя, ведь он сражался против них как патриот страны, грехом. Впрочем, она опять думает о Шоне, которого знала раньше, а не о том человеке, в которого он превратился. Он стал жестоким и ушел в себя. Он замкнут, холоден, глаза пустые и часто впадает в ярость. Она не могла не видеть, как он изменился. И все-таки можно было разглядеть в нем черты прежнего Шона, того человека, которого она любила так сильно и преданно. Логика подсказывала, что, если он относит свои преступления к грехам, он совершил нечто ужасное. И это является причиной того, что он изменился до неузнаваемости.
61 
