Она тихо вздохнула, когда он подхватил ее на руки. Ее голова легла ему на плечо, а пальцы рассеянно начали расстегивать верхние пуговицы его жилета.
Положив ее на постель, он еще раз ее поцеловал, впиваясь в ее губы с властной жадностью. Его руки скользили по ее телу, гладили ее и ласкали… и тем временем расстегивали пуговички и распускали тесемки, так что очень скоро она оказалась абсолютно нагой.
Прокладывая дорожку поцелуев вниз по ее телу, он еще сильнее разжег ее страсть. Она извивалась от мучительно острого желания. Добравшись до ее ног, он дразняще замедлил свои поцелуи, а потом развел ей ноги для еще более интимной ласки.
Ее спина выгнулась, а ногти впились в простыни. Ей казалось, что она вот-вот умрет от блаженства: теплые прикосновения его языка подводили ее все ближе и ближе к моменту, за которым, как она чувствовала, ее ожидало настоящее безумие.
Ее дыхание стало тяжелым и прерывистым, из горла рвались громкие стоны, которые она не в силах была подавить. А ему, похоже, и не хотелось, чтобы она молчала!
Ощущая себя блаженно расслабленной, она отдалась во власть ощущений, и на ее губах заиграла невольная, улыбка. Не открывая глаз, она почувствовала, как Эдвард встал с постели. А потом послышался тихий шорох: это он снимал с себя одежду.
Придавив матрас коленом, он снова присоединился к ней в постели. Заключив ее в объятия, он начал ласкать ее грудь.
Ласки Клер становились все более медленными и дремотными: ее затягивало в сон, и она не в силах была этому противиться.
Чуть приподнявшись, он поцеловал ее в губы.
— Эдвард! — вздохнула она.
— Что, милая Клер?
И тут незаметно для себя она окончательно заснула.
Мучительно долго Эдвард смотрел на нее и ждал ответа, который так и не прозвучал. Бережно убрав завиток волос, упавший ей на лоб, он с радостным изумлением подумал, что она наконец-то стала его женой, окончательно и бесповоротно.
Клер!
Девушка, которую он знал очень-очень долго, но, как оказалось, которую он совсем не знал!
Женщина, которая доводила его до белого каления — и в то же время заставляла желать ее, остро и до полного забвения всего вокруг.
Розовый утренний свет заливал спальню. Клер распахнула глаза, внезапно проснувшись, однако разбудили ее не солнечные лучи. Причиной, вырвавшей ее из сна, было острое желание, затопившее тело, и страстные, обжигающие ласки Эдварда.
Беспокойно пошевелившись на сбитых простынях, она застонала. Страсть заполнила ее тело болью, которую невозможно было игнорировать или прогнать. И конечно же, именно этого и добивался Эдвард: его руки и губы прикасались к ее телу с безжалостной требовательностью.
И в то же время эти ощущения были сладкими — почти невыносимо сладкими, заставляя ее желать его с такой силой, которая должна была бы ее испугать… но почему-то не пугала. Он превратил ее в бесстыдную женщину, ее тело горело и жаждало его принять. Он был ей нужен больше, чем само дыхание.
Испытывая настоятельную потребность к нему прикоснуться, она провела ладонями по его нагому телу.
Их языки переплетались, а его руки ласково теребили нежные соски, заставляя ее терять голову. Она задрожала, и ее пальцы случайно коснулись его напряженной плоти. Его жезл дернулся, и Эдвард хрипло застонал.
Из-за своей неопытности она чуть было не убрала руку, но любопытство оказалось сильнее.
Обхватив его пальцами, она почувствовала новую волну содрогания, а потом еще одну, когда, задохнувшись от изумления, она начала свое исследование. Его плоть жарко пульсировала у нее в руке, жесткая — и в то же время нежно-бархатистая. После ее первых робких прикосновений он накрыл ее руку своей и терпеливо провел ее пальцы, демонстрируя, что именно доставляет ему наслаждение.
Быстро усвоив урок, Клер вскоре добилась, что он начал содрогаться под ее рукой, ласкающей его от основания до самого конца. Остановившись, она растерла подушечкой большого пальца капельку влаги, которая там собралась, ощущая ответную пульсацию, жаркую и влажную, у себя между ног.
Внезапно — словно он не в силах был ждать больше ни секунды — он перевернул ее на спину и раздвинул ей ноги. Одним быстрым движением он ворвался в нее.
Выгибаясь ему навстречу, она жадно принимала его.
Желание заполняло ее, жаркое и неутолимое, требующее разрешения. Он снова приник к ее губам, и его поцелуй был горячим и влажным, полным чувственности и страсти.