27 
Брэнна перестала ковырять вилкой в тарелке и взялась за кофе. И снова поверх кружки следила за Айоной.
— Главное — пойми: если останешься, если решишься быть заодно с нами, быть тем, кто ты есть, он неизбежно явится за тобой. Ты должна остаться, отдавая себе в этом отчет, по своей воле — или уехать и жить своей жизнью.
Все это было слишком неправдоподобно. И все же… Она же жила в том сне! Она же чувствовала боль!
И чувствовала зов своего естества, того, что жило в ней всегда.
Мосты сожжены, напомнила себе Айона, но ради наведения новых. И куда бы они ни вели, они уже приблизили ее к обретению себя намного заметнее, чем все мосты ее прошлой жизни.
— Я не собираюсь уезжать.
— У тебя пока было мало времени, чтобы все обдумать и понять, — начала Брэнна, но Айона лишь мотнула головой.
— Я знаю, что раньше я нигде не чувствовала себя своей. И думаю, что теперь мне понятна причина. Она в том, что мое место — здесь. Я происхожу от нее, от Тейган. И еще я понимаю: ей хотелось, чтобы я видела, что в ту ночь она его ранила и он стал бояться. Разве это… Разве это не означает, что я тоже могу его ранить?
— Если твое место здесь — а я в этом не сомневаюсь, — что ж, тогда оставайся. Только не спеши брать препятствия, — предостерег ее Коннор и потрепал по руке. — Ты еще на самом старте.
— Я отличный наездник, и посадка у меня прекрасная. Я научусь. Научи меня! — Она подалась вперед, охваченная нетерпением. — Покажи.
Брэнна откинулась на спинку стула.
— Уж больно ты нетерпеливая.
— В зависимости от обстоятельств. Но в целом — да, — не могла не признать Айона, — нетерпеливая.
— Придется набираться терпения. Но мы будем продвигаться вперед. Не форсируя. Шаг за шагом.
— Расскажите мне про этот домик. Они там жили, и Сорка умерла там же. Он еще сохранился? Там такое большое дерево, вывернутое с корнями, и эти густые плети…
— Туда не ходи! — быстро проговорила Брэнна. — Пока не ходи. По крайней мере — одна.
— Она права. Надо подождать. Ты должна обещать, что не полезешь туда одна. — Коннор взял ее за руку, и от его ладони пошел жар. — Обещай сейчас, а я сразу узнаю, намерена ли ты сдержать слово.
— Ладно. Обещаю. Но вы меня туда сводите!
— Не сегодня, — ответила Брэнна. — У меня масса дел, а Коннору надо на работу. А тебе, кстати, надо повидаться с Бойлом.
— Сейчас?
— Довольно скоро. Но сначала ты перемоешь посуду в отместку за то, что подняла меня в такую рань. Чуть попозже приходи. Я закончу свои дела и буду готова часам к трем.
— Приду. — Успокоившись и вновь обретя уверенность в себе, Айона позволила себе еще один хрустящий тост.
Глава 5
Шагая по тропинке, Айона старательно восстанавливала в памяти, как проходить собеседование при приеме на работу. Что говорить, как говорить. Она надеялась, что к ее джинсам и любимому красному свитеру придираться не станут, она ведь не знала, уходя чуть свет из отеля, что ей предстоит уже этим утром общаться с потенциальным работодателем. Тем более что она нанимается на конюшню. Так что вряд ли ей понадобится деловой костюм и портфель.
Впрочем, ни того ни другого у нее все равно нет, подумала девушка. Да никогда и не хотелось иметь их.
Зато у нее было четко составленное резюме, рекомендации от предыдущих работодателей плюс рекомендательные письма ее учеников и их родителей.
Айону не слишком волновало, сколько ей станут платить, — во всяком случае, для начала. Чего она действительно хотела — это работать с лошадьми. А там уж она себя проявит. А пока будет себя проявлять, у нее будет дело, причем любимое дело.
У девушки скрутило живот. Это случалось всегда, когда ей хотелось чего-то слишком уж сильно, так что она приказала себе не трещать без умолку, когда будет говорить с человеком, которому предстоит решать, взять ее на работу или немедленно с ней распрощаться.
Но в ту минуту, как она свернула на поляну и увидела строения, ее волнения как не бывало. Здесь все было знакомо, будто дом родной. Очертания конюшен, когда-то выкрашенных в красный цвет, две лошадиные головы, с любопытством взирающие поверх створок ворот, грузовики и трейлеры, в беспорядке стоящие на посыпанной гравием просторной площадке.
Запахи сена, лошадей, навоза, кожи, масла и зерна растопили ее сердце. Едва сапоги захрустели по гравию, на нее нахлынули чувства.
27 
