Но... читается легко и любовь-морковь
27 
Ветхозаветные ее исповедники — пророки, античные герои — Сократ и другие, великомученик Стефан, великий учитель церкви Иероним — своими примерами побуждают к крепости духа. «За пределами земной жизни вы, судьи, узрите сего Иеронима вам предшествующим, вас на суд призывающим, и там вы ответите ему и отдадите отчет в неправедных деяниях». Затем Иероним перешел к главной части своей речи, представляющей важную историческую справку. Иероним назвал своих врагов-соплеменников и немцев чешских, приготовивших ему акт осуждения. Он начал с истории происхождения чехов, совершенно отличного от немецкого; изложил историю основания чешского государства. Описал вековую вражду между этими народами, пока королевство Чехия не перешло к императору Карлу IV. До него чехи отправлялись за приобретением знаний в Париж и другие города, где получали ученые степени магистров и докторов. Карл IV основал в Праге университет (studium generate). В университете преобладали немцы; они же владели и церковными уделами; чехам ничего не уступали. Окончивший на факультете свободных искусств и не имеющий средств к существованию чех обыкновенно принужден был странствовать по селам и городам, заведовать частными школами и этим снискивать себе скудное пропитание. Немцы же, всецело заправляя Пражским университетом, пользовались всеми его уделами. Все что предпринимали немцы в университете, то и приводилось в исполнение. В гражданской жизни Праги происходило то же — в городском совете из 18 его членов — было 16 немцев и только 2 чеха. Все королевство управлялось немцами, занимавшими все должности, чехи ни во что не ставились.
Иероним вместе со своим другом — магистром Иоанном Гусом — человеком способным, праведным и святым по жизни, решились наконец выступить против такого порядка вещей в Чехии. Они представили королю Вячеславу IV и его сановникам действительное положение дела, указывая на то, что такой порядок приведет в будущем к роковым последствиям, что возможно исчезновение чешского языка (Quod talia tenderent ad destructionem linguae bohemicahs).
Иероним убедил магистра Гуса в необходимости проповедовать на чешском языке, побудил народ к сопротивлению унизительному положению чехов. Гус же, повторяет Иероним, был муж справедливый, святой и благочестивый; правда им никогда не была преступлена. С помощью чешских господ и других граждан Иероним и Гус добились того, что в городском совете Праги чехи получили 16 мест, а немцам предоставлены были два места. Печать университета, учредительная грамота его, привилегии и вольности были отняты у немцев и переданы чехам, после чего немцы покинули Прагу и ее университет. Иероним сообщает далее, что он с магистром Гусом способствовали тому, что однажды возмущенные чехи перебили многих немцев и что вслед затем магистр Гус проповедовал против духовенства и господствующих в церкви порядков, излагая в своих проповедях, в каких нечестивых одеждах выходят священники, какие неприличные пиршества устраивают они, расточая достояние бедняков, сколько блудных деяний совершил клир.
Затем Поджио Браччиолини рассказывает, что происходило на допросе 26 мая.
«Получив, после многих сопротивлений, право голоса, начал он с обращения к Богу. Молил Его подать ему такую мысль, такой дар слова, которые бы послужили на пользу и на спасение души его. Наконец он сказал: „Знаю, ученейшие мужи, что много было превосходных людей, что терпели наказания, недостойные их добродетелей, падая под тяжестью ложных свидетельств, бесчинных доносов…“» (Указываются далее примеры из Ветхого и Нового Завета.)
«Все ожидали, — продолжает Поджио Браччиолини, — что он или очистится, отстранив обвинения, или попросит прощения в ошибках. Но он, не желая признаваться в своих заблуждениях, ни отвергать чужих клевет, прямо начал хвалить Гуса, недавно преданного сожжению, называть его мужем добрым, праведным и святым, вовсе недостойным такой смерти. Заметим, что сам он готов твердо и спокойно подвергнуться какой угодно смерти, уступить своим врагам и столь нагло на него лгавшим свидетелям, которые должны будут отдать отчет Богу, которого уже не обмануть им… Хваля Гуса, говорил: „Ничего он не мыслил против церкви Божией, но против злоупотреблений духовенства, против гордости, тщеславия и пышности прелатов“… Отзываясь с похвалой об учености Иеронима, о приемах ораторских его речей („Голос его был приятный, полный, звучный, с особенным достоинством ораторских движений, как в выражении негодования, так и в пробуждении жалости, которой, впрочем, он не ожидал и не искал“), Поджио Браччиолини замечает: „Не хвалю, если что мыслил против уставов церкви, дивлюсь учености, образованию, красноречию, остроумию ответов; но боюсь, не дано ли ему все это природою на его погибель“. Далее Поджио Браччиолини сообщает, что после допроса 26 мая дано было Иерониму „два дня на покаяние“ и за это время уговаривали его „обратиться на путь истины“». «Но так как он, — замечает Поджио Браччиолини, — неотступно оставался при своих заблуждениях, то и был осужден собором в ереси и предан сожжению. С ясным челом, с веселым, улыбающимся лицом пошел он на смерть. Не боялся он ни огня, ни мучений, ни смерти. Никто из стоиков никогда не переносил смерти с таким твердым духом, как он искал ее. Когда он пришел к месту казни, то сам снял одежду и, павши на колена, стал молиться перед столбом, к которому он нагой был привязан мокрыми веревками и цепью. Потом обложили его по самую грудь поленьями: не мелкими, а большими, наложив между ними соломы. Как только показалось пламя, он начал петь гимн, который прерывали дым и огонь… Когда палач хотел зажечь у него сзади, чтобы он не видел огня, то он сказал: „Пойди сюда, зажги пред лицом моим; если бы я боялся твоего огня, то никогда бы не явился сюда“. Так погиб этот необычайный человек. Я видел его кончину, следил за всем делом…» — так заканчивает интересный свой рассказ Поджио Браччиолини.
27 
