82 
Неизвестными остались формула обвинения, приговор, состав судей. Неясно, какое преступление могли инкриминировать трехлетнему дитяте. Кроме того, что это дитя могло бы стать когда-либо в обозримом будущем поводом для смуты. Немало таких вот «железных масок» безвинно томилось в тюрьмах по всему свету. Но царских «бастардов» не казнили только за то, что они родились. На Руси для этого вообще-то служили кельи монастырей. В конце концов, подослали бы убийцу, что ли, а наутро объявили бы, что «младенец случайно сам ножиком зарезался», как это было принято на святой Руси. Можно было бы и в бочке с мальвазией утопить по доброму аглицкому обычаю. Или как турки практиковали — шелковый шнурок на шею и вся недолга. Однако басурмане для нас не указ. Наше православное государство избрало столь страшную и суровую кару, как публичная казнь. Возможно, она должна была послужить уроком всякому, кто посмеет хотя бы помыслить «воровским путем» пролезть на российский престол. А может быть, кто-то из бояр счел это символичным — со смерти ребенка началось смутное время, смертью невинного же дитяти и закончится…
Надо было быть Нострадамусом, чтобы провидеть, что спустя 300 лет после восшествия на престол первого из династии Романовых последние из его потомков погибнут в сыром подвале дома Ипатьева. И вновь это будут невинные дети… Проклятие Марины Мнишек настигло убийц через века. Может быть, правильно называли ее колдуньей…
КАЗНИ ВРЕМЕН РИШЕЛЬЕ
«Увы, — вздохнул король, — самые пышные похороны не воскрешают»
Понсон дю Террайль
ЛЕОНОРА ГАЛИГАИ (1617)
После убийства Генриха IV регентшей при его малолетнем наследнике Людовике XIII стала супруга погибшего и мать нового короля Мария Медичи. Ею вертели как хотели камеристка королевы Леонора Галигаи и ее красавец-муж Кончини, итальянский авантюрист, со временем получивший звание маршала д'Анкра и титул маркиза.
Приехав в Париж в конце 1613 года, молодой Ришелье (в ту пору еще епископ Люсинский) постарался втереться в доверие к маршалу и Галигаи. Это оказалось непросто, но Ришелье сумел проявить себя как блестящий тактик на заседаниях Королевского Совета, совершенно очаровав регентшу и приблизившись насколько возможно к чете Галигаи — Кончини.
Король Людовик подозревал чету Кончини в том, что они принимали участие в убийстве его отца Генриха IV, он хотел отомстить за то невнимание, граничившее с пренебрежением, с которым они относились к нему в детстве. Король твердо решил убрать маршала д'Анкра.
Все это быстро усвоил и Ришелье. Продолжая уверять Кончини в своей преданности, лукавый епископ Люсинский завязал контакты с королевским окружением. В апреле 1617 года король окончательно решил отделаться от Кончини. Капитану гвардии барону де Витри, ненавидевшему регентшу и ее фаворита, был отдан приказ арестовать маршала д'Анкра. «Государь, как я должен поступить, если он станет защищаться?»
Король промолчал, но один из придворных заметил: «Король ожидает, что его убьют».
Вечером 23 апреля 1617 года Ришелье получил письмо, в котором сообщалось, что маршал д'Анкр завтра будет убит. Епископ засунул бумагу под подушку и спокойно заснул.
Кончини был убит в упор на мосту Лувра. Его истерзанное тело было брошено на потеху толпы.
Без предупреждения была арестована Леонора Галигаи. Ее свадебный контракт предусматривал раздельность имущества супругов. Чтобы завладеть состоянием фаворитки, ее обвинили в колдовстве (она гадала на внутренностях животных, пытаясь излечиться с помощью магических средств) и участии в заговоре, приведшем к убийству Генриха IV. Галигаи была осуждена как колдунья. На эшафоте Галигаи спросили, каким колдовским путем она подчинила себе королеву. Осужденная ответила: «Превосходством, которым существо, сильное духом, имеет над другими».
ЗАГОВОР ШАЛЕ
(1626)
В 1626 году была предпринята первая из многочисленных попыток устранения кардинала его политическими противниками. Заговор против Ришелье был важнейшей частью более широкого замысла по низложению Людовика XIII и возведению на трон его младшего брата Гастона, герцога Анжуйского.
Элегантный, с изысканными манерами, веселый и непосредственный герцог Анжуйский разительно отличался от своего старшего брата и был любимцем двора с детских лет. Мария Медичи также выделяла Гастона.
82 
