Последние отзывы

  317  

Посол Германии генерал Фаупель не скрывал, что хотел бы видеть националистическую Испанию «политически унифицированной».11 апреля 1937 года Фаупель встретился с Франко, чтобы обсудить кандидатуры претендентов на пост «национального вождя», которого должна была выбрать фаланга 18 апреля. В ответ Франко заявил о намерении слить фалангу (испанская разновидность фашизма, получившая организационное оформление в 1933 году) с монархистскими группами и лично возглавить эту партию. Армия была всесильна в мятежной зоне, и Фаупель вынужденно согласился, чтобы «национальным вождем» фаланги был провозглашен Франко.

Но Франко не стал марионеткой Берлина и Рима. Это отчетливо проявилось в 1940 году, когда Берлин особенно рассчитывал на его содействие.

23 октября 1940 года на станции Эндай на франко-испанской границе произошла первая и единственная встреча Франсиско Франко с Гитлером. Испанский диктатор сумел уклониться от настойчивых требований Гитлера, Испания не вступила в войну. В Эндае состоялось практически первое дипломатическое поражение Берлина, до того триумфально шествовавшего, начиная с Мюнхена, от победы к победе.

Позднее Черчилль заметил: «Политика генерала Франко на всем протяжении войны была исключительно своекорыстной и хладнокровной. Он думал только об Испании и испанских интересах. Благодарность Гитлеру и Муссолини за их помощь была ему чужда. Этот тиран с ограниченными взглядами думал лишь о том, чтобы предотвратить участие своего обескровленного народа в новой войне».

Франко в поисках опоры в будущем послевоенном мире все больше обращал свой взор к Англии, вернее, к главе ее кабинета У. Черчиллю, которого в письме послу Испании в Лондоне герцогу Альбе 18 октября 1944 года Франко назвал «нашим добрым другом». За что же британский премьер удостоился такого комплимента испанского диктатора? 24 мая 1944 года в палате общин Черчилль произнес речь, призывая отнестись с признательностью к Испании за то, что она не поддалась угрозам и давлению Германии, в противном случае положение союзников серьезно бы осложнилось.

Испанский диктатор писал герцогу Альбе: «Если Германия будет уничтожена и Россия укрепит свое господство в Европе и Азии, а Соединенные Штаты будут подобным же образом господствовать на Атлантическом и Тихом океанах как самая мощная держава мира, то европейские страны, которые уцелеют на опустевшем континенте, встретятся с самым серьезным и опасным кризисом в своей истории».

Бывший министр времен монархии, Габриэль Маура, писал в 1944 году: «Хотя мы знаем от самого каудильо, что современный режим не является тоталитарным, в отношении прессы и пропаганды применяются точно такие методы, которые характерны для тоталитарного режима». Маура имел в виду, что, как и прежде, испанские газеты не публиковали не только ни одной критической статьи о Франко или его деятельности, но даже ни единой строчки, которая могла бы быть ему неприятна. Как и прежде, о Франко можно было писать только в превосходной степени. Сам диктатор с удовольствием принимал неумеренные восхваления, но не известно ни одного случая, когда бы он хотя бы раз попытался утихомирить славящий его хор.

Газета «Эль Эспаньол» сравнивала Франко с Карлом V, Цезарем и Наполеоном, «Арриба» — с Александром Македонским, «АБС» Мадрида писала, что он избран Богом. Были и политические оценки Франко — «моральный вождь антикоммунистической Европы», «поборник свободы, защитник христианского Запада, гордость расы, гений из гениев».

Победа держав антигитлеровской коалиции над германским фашизмом принесла Мадриду новые тревоги. Но Франко не терял веры в возможность участия Испании в воссоздающемся мировом сообществе. Для этого он не жалел слов пожалуй, никогда еще за годы своего правления он не был так щедр на обещания перемен своим соотечественникам и иностранным слушателям.

24 марта 1945 года Франко в беседе с послом США в Мадриде Н. Армюрой посетовал на широко распространенные заблуждения в отношении современного испанского режима. Фаланга, утверждал он, вовсе не политическая партия, а союз объединенных общей целью лиц, заинтересованных в поддержании порядка, благоденствии страны, в развитии Испании в религиозном, культурном и экономическом аспектах. Американский посол заметил, что в тюрьмах Испании содержатся многие тысячи политзаключенных и все еще продолжаются казни. На это Франко с большой горячностью возразил, что цифра в 225 000 политзаключенных, приводимая американской прессой, фантастична и ничего общего не имеет с действительностью- в тюрьмах Испании сейчас не более 26 000 политзаключенных.

  317