9

— Его светлость желает видеть вас в библиотеке, мисс, — объявил Долтон, дворецкий, своим зычным напыщенным голосом, который напоминал епископский в соборе с плохой акустикой.

Энн удивилась:

— Его светлость? Не знала, что он в Лондоне.

— Он прибыл вчера вечером, мисс, и желает вас видеть.

Энн поставила сумку на стол в холле. Во время своего обеденного перерыва она бегала по магазинам в поисках блузки и возвращалась почти бегом, чувствуя, что опаздывает. Сообщение о том, что прибыл герцог и ждет ее, взволновало Энн. Щеки ее запылали, пока она снимала перчатки и шла за Долтоном в библиотеку.

— Мисс Гранвилл, ваша светлость!

Герцог сидел у камина.

— Добрый день, мисс Гранвилл. Сегодня чудесный день, не так ли?

— Да, чудесный! — ответила Энн, с трудом переводя дыхание.

— Не хотите ли присесть?

Герцог указал на стул по другую сторону камина, напротив него. Энн села и вдруг вспомнила, что так и не сняла шляпу. Теперь такая вольность была недопустима в торжественной обстановке библиотеки. Но в измученном, весьма привлекательном лице герцога не было ничего торжественного и важного. Сейчас это был просто человек, который много страдал и наконец нашел тихое пристанище.

— Я хотел поговорить с вами, мисс Гранвилл.

— Да?

— О своей матери, конечно. Я о ней беспокоюсь.

— Беспокоитесь? — повторила Энн, чувствуя, что это прозвучало глупо, но в то же время действительно не понимая, что вызвало беспокойство герцога. Герцогиня чувствовала себя прекрасно и, вероятно, именно поэтому стала доставлять больше хлопот в последнее время и чаще проявлять недовольство.

— Да, — продолжал герцог, — вам это может показаться глупым, но я бы хотел, чтобы моя мать жила тихо и спокойно в ее-то годы. Она хорошо себя чувствует, и мы знаем это, но невероятная живость характера провоцирует ее на разные поступки, вызывающие опасения. Так она вела себя и в более молодые годы. — Он заулыбался, глаза его заблестели. — Много чего случалось, но я не буду сейчас рассказывать обо всем.

— Она чудесно себя чувствует для такого возраста, — сказала Энн.

— Она всегда чудесно себя чувствовала, — поправил ее герцог. — Помню, когда я еще был совсем маленьким, в нашем доме часто устраивались праздники для девочек, вечеринки, какие-то спортивные состязания для всей деревни и графства. Она участвовала во всем, что касалось благополучия каждого в нашем поместье. Казалось, она никогда не уставала. Думаю, она проделывала больше работы, чем весь кабинет министров, но у нее всегда было время для нас и для любого, кто в ней нуждался. Она потрясающая женщина! Сейчас уже таких нет.

— Но что вас беспокоит? — удивилась Энн.

— Я беседую с вами конфиденциально и уверен, вы уважаете мое доверие. Говорила ли вам когда-нибудь моя мать о ее втором сыне, Адриане?

— Да, конечно. Он разбился на машине, не так ли?

Герцог кивнул:

— Он всегда был нерасторопным, но любил скорость. Мы его предупреждали. Его даже лишали прав много раз, и однажды все-таки несчастье произошло. Он ехал домой с вечеринки по Грейт-Норт-роуд. Он любил ночную езду. Должно быть, он ехал очень быстро — больше семидесяти миль в час, как утверждают полицейские. И врезался в стоявший грузовик. У этих грузовиков трудно разглядеть их габаритные огни. Ни он, ни его жена больше не приходили в сознание.

  43