Последние отзывы

  175  

– Ты… ты имеешь в виду, «как это связано с тем, как получаются дети»? – спросила Элизабет, повторяя его слова, которые он произнес в тот день, когда она согласилась выйти за него замуж.

Ян улыбнулся нежно и чуть насмешливо, услышав, какими словами она выразила свою мысль.

– Полагаю, ты можешь это так назвать, пока.

– Только то, что мне сказала Люсинда. – Ян ждал пояснения, и Элизабет неохотно добавила. – Она сказала, что муж целует в постели жену, и первый раз это немножко больно, вот так это делается.

Ян помолчал, злясь на себя, что, не поверив своей интуиции, не расспросил ее больше, когда она показалась ему хорошо осведомленной и без девических предрассудков в любовных отношениях. Как можно осторожнее он сказал:

– Ты очень умная молодая женщина, любимая, а не чересчур строгая старая дева, как твоя бывшая дуэнья. Ну, неужели ты, честно говоря, веришь, что законы природы совершенно не касаются людей?

Его пальцы скользнули под атласные ленточки, удерживающие на плечах блестящую рубашку, и опустил их.

Ян почувствовал, как Элизабет задрожала, и обнял ее, от чего она еще сильнее сжалась.

– Я обещаю тебе, – прошептал он, проклиная в душе Люсинду Трокмортон-Джоунс, – что ничего неприятного не произойдет между нами в этой постели.

Понимая, что ожидание будет для нее хуже, чем действительность, Ян наклонился и задул свечи, стоящие у постели, затем спустил атласную ночную рубашку с ее плеч. От его прикосновения Элизабет вздрогнула, и он почувствовал, как ее охватывали разные эмоции. Взяв ее за плечи, чтобы помешать ей отодвинуться от него, Ян тихо сказал:

– Если б я хоть раз подумал, что это будет неожиданностью, я бы объяснил все еще неделю назад.

Странно, но для Элизабет имело большое значение, что в то время как Люсинда и, очевидно, все остальные, скрывали эти факты от нее, Ян поделился бы ими с ней. Она нервно кивнула и замерла в ожидании, он расстегнул ее ночную рубашку, которая скользнула вниз к ее ногам, тогда Элизабет быстро забралась под одеяла, стараясь не впадать в панику.

Не такой представлял себе Ян брачную ночь, но, раздеваясь при свете единственной свечи, горевшей в другом конце комнаты, решил, что она должна закончиться так, как он предполагал. Элизабет почувствовала, что кровать подалась под его весом, и сжалась всем телом, чтобы занимать, как можно меньше места. Он шевельнулся на своей стороне, оперся на локоть и рукой коснулся ее щеки.

Когда Ян ничего не сказал, Элизабет открыла глаза, смотря прямо перед собой, и в своем взволнованном состоянии, лежа голая рядом с мужчиной, который, без сомнения, тоже был голым, на нее нахлынула масса самых разных чувств: предупреждения Уордсворта звучали в одной части ее головы, а другая предупреждала, что ее собственное невежество в брачных отношениях не освобождает от условий их договора: при этом она чувствовала себя в чем-то обманутой.

Лежащий рядом с ней Ян положил руку на ее плечо, большой палец успокаивающе поглаживал его, чувствуя, как быстро бьется ее пульс. Она судорожно глотнула и сказала:

– Сейчас я понимаю, что ты ожидал от выполнения твоих условий брачного контракта, и какие права я предоставляла тебе сегодня утром. Ты, должно быть, думаешь, что я самая невежественная, несведущая женщина на свете, которая не знает, что…

– Не надо, дорогая, – сказал Ян, и Элизабет услышала в его голосе нетерпение; она почувствовала это, когда он приник к ее губам в долгом, настойчивом поцелуе и не отпускал их, пока Элизабет не ответила ему. Только после этого Ян снова заговорил, тихо и убедительно.

– Это не имеет никакого отношения к правам, которые ты дала мне при заключении брачного контракта, или сегодня утром в церкви. Если бы наша свадьба была в Шотландии, мы бы произнесли старинные клятвы. Знаешь, какие слова, какие обещания дали бы мы, если бы сегодня утром были не здесь, а там?

Он погладил ее щеку, как бы смягчая впечатление от своего тона, и, когда Элизабет при свете свечи посмотрела на суровое любимое лицо, ее смущение и страхи исчезли.

– Нет, – прошептала она.

– Я бы сказал тебе, – произнес он спокойно и без тени стыда. – Телом своим почитаю тебя.

Он произнес сейчас эти слова, как клятву, и когда Элизабет поняла это, острая интимность их вызвала у нее слезы. Повернув лицо, она поцеловала его ладонь и положила на нее свою руку, из его груди вырвался стон, рот прижался к ее губам в поцелуе, который одновременно был грубым и нежным, заставляющим раскрыть их, чтобы язык мог проникнуть внутрь. Она обняла его за широкие плечи, а он прижал ее всем телом к себе, к своим твердым бедрам, а его язык начал двигаться, то погружаясь, то отступая, в том безошибочно возбуждающем ритме, от которого тело Элизабет пронзило желание, и она еще ближе прижалась к нему.

  175