Глава 9

– Берта, мы приехали, – сказала Элизабет, когда их дорожный экипаж подъехал к богатому имению, принадлежащему сэру Фрэнсису Белхейвену. Уже час, как глаза Берты были плотно зажмурены, но Элизабет видела по часто и неровно поднимающейся и опускающейся груди, что она не спит. Берта была в ужасе от предстоящей ей роли тетки Элизабет, и никакие увещевания или обещания ничуть не уменьшили ее страхов за последние несколько дней. Она не хотела ехать и теперь, будучи здесь, все еще молилась об избавлении.

– Тетя Берта! – с беспокойством сказала Элизабет, когда парадная дверь большого беспорядочно построенного дома распахнулась. Дворецкий отступил в сторону, и лакей поспешно направился к экипажу. – Тетя Берта! – с беспокойством повторила Элизабет и в отчаянии протянула руку к плотно сжатому веку горничной. Она подняла его и заглянула прямо в испуганный коричневый глаз. – Пожалуйста, не поступай так со мной, Берта. Я рассчитываю, что ты будешь изображать тетю, а не пугливую мышь. Они почти подошли к нам.

Берта кивнула, проглотила слюну… и выпрямилась на сиденье, затем разгладила свои черные бомбазиновые юбки.

– Как я выгляжу? – озабоченно прошептала Элизабет.

– Ужасно, – сказала Берта, взглянув на строгое, закрытое, черное полотняное платье, тщательно выбранное Элизабет для этой первой встречи с предполагаемым мужем, которого Александра описала как развратного старого повесу. Чтобы усилить свой монашеский вид, волосы Элизабет были зачесаны назад, заколоты в пучок «а ля Люсинда» и покрыты короткой вуалью. На платье она надела единственную «драгоценность», которую намеревалась не снимать за все время пребывания здесь, – большое безобразное железное распятие, позаимствованное из семейной часовни. – Совсем ужасно, миледи, – повторила Берта уже не таким слабым голосом.

После исчезновения Роберта Берта предпочитала обращаться к Элизабет как к хозяйке, а не так фамильярно, как прежде.

– Прекрасно, – сказала Элизабет, ободряюще улыбнувшись. – И ты тоже.

Лакей открыл дверцу и опустил ступеньки, Элизабет вышла первой, за ней последовала «тетушка». Она пропустила Берту вперед, затем повернулась и посмотрела на Аарона, сидевшего на козлах. Дядя разрешил ей взять из Хейвенхерста шестерых слуг, и Элизабет выбрала их очень тщательно.

– Не забудь, – лишний раз предупредила Аарона Элизабет, – смело сплетничай обо мне с любым слугой, готовым тебя слушать. Ты знаешь, что сказать.

– Ага, – сказал он с издевкой. – Мы им всем расскажем, какое вы скаредное чудовище, такая строгая и праведная, что от страха сам дьявол будет жить, как святой.

Элизабет кивнула и с неохотой повернулась к дому. Судьба сдала ей карту, и она хотела разыграть ее, как можно лучше. С высоко поднятой головой и дрожью в коленках она пошла вперед, пока не поравнялась с Бертой. Дворецкий стоял в дверях, разглядывая Элизабет с откровенным интересом. Ей показалось, что он старается разглядеть ее груди под бесформенным черным платьем. Дворецкий отступил от двери, чтобы пропустить их.

– Мой хозяин с гостями и скоро присоединится к вам, – объяснил он. – Тем временем Курбес проведет вас в ваши комнаты.

Его взгляд перешел на Берту и загорелся от восхищения, остановившись на ее пышном заде, затем он повернулся и кивнул старшему лакею.

Сопровождаемая бледной с крепко сжатыми губами Бертой, Элизабет поднялась по длинной лестнице, с любопытством оглядывая мрачный холл и красный ковер на ступенях. Ковер был толстый и пушистый по краям, подтверждающим его первоначальную ценность, но протерт под ногами и требовал немедленной замены. На стене висели позолоченные бра со свечами, но они не были зажжены, и лестница с верхней площадкой тонула во мраке. Так же темна была и предназначенная ей спальня, когда лакей открыл дверь и ввел их внутрь.

  52