Особенно,... 
109 
Сначала она забаррикадировалась у себя в квартире, затем одинокая, напуганная, остро ощущая потребность в родном человеке, перебралась в квартиру Скай. Вскоре, впрочем, стало ясно, что она лишь сменила одну клетку на другую.
— Я понимаю твое желание убраться отсюда, — отозвалась Скай, внимательно выслушав Изабель. — Почему бы тебе не поехать в Санта-Фе со мной и Сэмом? Возьмешь с собой краски. Миранда и Луис убьют каждого, кто попробует к тебе подойти. Поехали, Из. Праздники же! Тебе нечего делать в Нью-Йорке. Только туристы проводят Рождество в городе.
— Я не собираюсь оставаться в Нью-Йорке. Я поеду в Барселону.
— Отлично! — воскликнула Скай, хотя в глубине души расстроилась. — Флора и Алехандро будут в восторге!
— Я наняла адвоката, чтобы расторгнуть контракт с Джулианом, — продолжила Изабель. — Тяжба, возможно, будет просто отвратительной.
— Пожалуй, — сказала Скай, которая знала, сколь злопамятен Джулиан Рихтер.
— Понимаю, но это уже не важно. До тех пор пока я не избавлюсь от него, у меня нет возможности продавать работы, а значит, я не в состоянии зарабатывать себе на жизнь. Он загнал меня в угол. — Скай тяжело вздохнула. — Кроме того, — продолжила Изабель, — мне нужно на какое-то время сменить обстановку и побыть одной.
— Я понимаю, тебе очень горестно, Изабель. Но бежать от жизни и прятаться — не лучшее средство против боли.
— Я ни от чего не бегу. Скорее напротив, бегу чему-то навстречу, — сказала она. — В последнее время моя творческая энергия пошла на убыль. Такое ощущение, что моя муза устала и обессилела. Я сама себя не узнаю. Редко смеюсь. Мне трудно сидеть взаперти и еще труднее куда-нибудь выйти. Я не могу общаться с людьми и схожу с ума от одиночества. — Изабель горько усмехнулась, пожала плечами и безвольно опустила руки на колени. — Первые свои годы я провела на холмах Кампинаса. Там, глубоко в земле, мои корни, и, несмотря на тот кошмар, из-за которого я приехала сюда, именно эти корни меня держат. В Кастель с тетей Флорой я чувствую себя в безопасности. Я люблю тебя, Скай, люблю Миранду и Луиса. Знаю, что вы всегда готовы и защитить меня и помочь, но сейчас мне будет спокойно только там.
* * *
Несмотря на все усилия тети Флоры, Изабель мало ела, еще меньше спала, ни с кем не хотела ни встречаться, ни говорить. А уж с Филиппом тем более. Однако с Флорой Изабель разоткровенничалась, ей хотелось излить тетке свою душу. И чем больше они говорили о том, что произошло, об отношениях Изабель с Коуди, Джулианом и Филиппом, тем больше Флора узнавала в ней себя.
Изабель разочаровывала мужчин так же, как обычно мужчины разочаровывают женщин: она к себе никого не подпускала, никому не позволяла полностью завладеть ее душой; она отдавала многое, но самым сокровенным не делилась. Впрочем, Флора считала это нормальным, ибо только так следует противостоять извечному мужскому требованию: женщина должна принести себя в жертву. Наконец Алехандро стал уважать ее право на самостоятельность и признал справедливым ее желание любить его, не становясь при этом рабыней. Увидев Филиппа, Флора определила в нем человека, способного на такое же отношение к женщине.
— Я говорила с ним. Ты разбила ему сердце, Изабель. Он любит тебя, разве ты не видишь?
— Мне все равно.
Изабель задумалась. Она не видела смысла в разговоре о Филиппе, потому что не представляла их совместного будущего. Их тянуло друг к другу и в то же время отталкивало: оба признавали взаимное физическое влечение, но никто из них не осмелился прямо заявить о своих чувствах, сделав первый шаг навстречу другому.
— Сейчас вопрос не в том, безразличен он мне или нет, — подвела она итог. — Прежде чем разбираться с Филиппом Мединой, я должна примириться с Изабель де Луна.
Флора готова была оспорить это утверждение, но воздержалась.
Прошло полгода. Тетка ничем не могла помочь Изабель, ей оставалось только молча сидеть и смотреть, как племянница теряет всякую надежду сбросить с себя тяжкий груз депрессии. За свои восемьдесят шесть лет Флора несколько раз переживала подобные кризисы и знала, что боль порождает новое понимание, страдания приносят опыт.
Почувствовав, что племянница вот-вот скатится в пропасть отчаяния, тетка объяснила, что жизнь похожа на горы, в которых прошло ее детство: можно подняться на самую вершину, но оттуда путь один — вниз. И единственная альтернатива — сделать рывок и попробовать взобраться еще выше.
109 
