50 
– Убейте всех, – приказало лицо.
Меч Без Имени сверкнул серебряной радугой, и фантом рассекло пополам. Действует! Старушечья физиономия исказилась болью, нижняя часть медленно сползала вниз, а блеклые глазки приняли гневно-недоуменное выражение.
– Урк, урк, урк! – Озабоченные толпы бодро ринулись в атаку.
По идее это сражение могло быть достойным финалом моего повествования. Выстоять втроем против такого количества дубовой первобытной силы практически невозможно. Мы это понимали. Нас это не волновало. Но до первого крика ярости или боли с неба спустилась женщина…
Поверьте, я видел женщин в своей жизни. Всяких. Пусть не всех вживую, пусть в кино, на картинках, пусть. Такой – не было! Лия симпатичная девушка, но Вероника более эффектна, хотя Танитриэль заткнет за пояс обеих. Так вот, этой женщине даже королева Локхайма могла бы служить последней судомойкой. Это было само очарование. Она с восхитительной легкостью спускалась к нам по невидимым ступеням. Великолепная фигура, затянутая даже не в платье, нет, скорее ощущение платья, волшебный вздох полупрозрачной переливающейся ткани обалденного фасона. Волна золотых волос поднималась пышной естественной короной. Лицо было столь прекрасно, что любая попытка описать его казалась святотатством! А грудь… Там была такая грудь! Увидеть и умереть… Потому, что жить после того, как твоим глазам открылась вершина красоты в сверхчеловеческом совершенстве – бессмысленно! Озабоченные Орки замерли с открытыми ртами. Женщина излучала всепоглощающую волну вожделения. Цунами! Это стихийное бедствие накрывало все, сдавливая дыхание, замораживая взгляд, замедляя бодрый ритм сердечной мышцы. Господи, что это было?!
– Обыкновенная богиня, – небрежно хмыкнула Лия, по-видимому, последнюю мысль я высказал вслух.
Богиня! Так вот что это такое! Женщина спустилась на землю и оглядела ряды орков слегка осуждающим взглядом, и случилось невероятное! Озабоченные стушевались, стыдливо прикрылись ладошками и безропотно удалились. Они уходили не оборачиваясь, без единого признака гнева или возмущения, обиды или неудовлетворенности. Не убежден, что они раскаялись и решили стать примерными семьянинами, просто эта женщина была столь прекрасна, что ни одна мысль ниже седьмого неба не могла ее коснуться. Она возвышала! Она… Нет, я не могу говорить. На глаза навертываются слезы умиления, в горле ком, по спине холодный пот струйками, а в голове благовещенский перезвон колоколов.
– Милорд, они все ушли.
– А?
– Орки все ушли.
– Ну и что? Лия! Не отвлекай меня от возвышенного…
– Милорд, это всего лишь богиня. Она бесплотна.
– Я… – Обрушиться с гневной проповедью на несносную девчонку не удалось.
Восхитительная женщина улыбнулась и шагнула ко мне. Если мне удастся пережить это потрясение, то станет ясно, что у героев железное сердце. Бульдозер, например, застыл истуканом, не сводя с нее округлевших глаз.
– Здравствуйте, ландграф! – Ее голос был смесью звуков гварнериевской скрипки с журчанием ночного ручья и искрами кружащегося снега.
Я впадаю в поэзию…
– Здр… м-м… Рад! Так сказать… пол… польщен! Несомненно, польщен.
– Лорд Скиминок, вы что, никогда богинь не видели? – мило удивилась она.
– Отродясь! – сумел выговорить я. – Искренне предполагал, что все Артемиды и Афродиты, включая Гер, Афин Паллад, разную мелочь типа Клио, Мельпомен, Калипсо, Кор, ну и прочих, просто вымерли… А?
– Я давно наблюдаю за вами. – Одной-единственной фразой она перекрыла весь поток обрывчатых знаний о древнегреческой цивилизации, которым мне удалось так эффектно блеснуть. По общепризнанным меркам – достаточно скромным, но для моих ребят они казались, как минимум, профессорскими! – Вы совершенно невероятный человек. Ваши поступки не обоснованы ни каплей логики. Ваши подвиги не поддаются никакому разумному анализу. Их невозможно скопировать, повторить, применить на практике. Круг ваших друзей широк до противоречия. Черти и священники, ведьмы и рыцари, драконы и короли…
– Наш милорд вообще большой оригинал, – мрачно затесалась ворчливая наша. – А вам-то что от него нужно?
– Милая девочка, твой господин самим фактом своего существования привлекает пристальное внимание всех сил Добра и Зла. Я не могла удержаться. Даже боги порой испытывают любопытство. Мне бы хотелось поговорить…
– Силь ву пле, мадемуазель! – Я лихим движением шаровар смахнул пыль с ближайшего валуна. – Присаживайтесь, побеседуем о бытии. Возможно, вы, как представитель более высшей формы развития, откроете мне глаза на некоторые непонятности. Своим скудным умом нам не дотумкаться…
50 
