Последние отзывы

  57  

– Ну и что? – пожал плечами Алекс. – Прошло столько времени, кому сейчас интересен нелепый компромат на нашу Базу?

– Ученым.

Повисла нехорошая тишина. Мы вечно конкурируем с этой безнравственной конторой и не раз сажали их в лужу. В свою очередь и ученые ни за что не упустят момента урезать нам фонды. Да, новый скандал не в наших интересах…

– То есть надо всего-то зайти в архив и порвать бумажку? – уточнила я. – Никого не убивать, ничего не взрывать, ни с кем не драться? Фу-у, делов-то?! Легко!

* * *

Это была первая (и надеюсь, последняя!) операция, к которой мы абсолютно не готовились. Профессор лишь записал на листочке адрес здания архива и фамилию жандармского подполковника, чью докладную нам предстояло даже не изъять, а просто порвать на месте. Итак, мы едем на часок посмотреть революционный Петроград!

В костюмерной меня быстренько приодели сообразно эпохе. Я с видимым удовольствием любовалась на себя в зеркало. Новая стрижка – короткое каре, черная кожанка под широкий пояс с пряжкой, кожаная юбка, высокие хромовые сапоги. Последний штрих – повязать по-пиратски красную косынку, и я стала похожа на настоящую большевистскую комиссаршу.

– Хороша-хороша. Прямо вторая Лариса Рейснер из «Оптимистической трагедии», – проходя мимо, ехидно бросил кот. – Только без крейсера и банды верных матросов. Командор тоже готов, переходник у него. Я пойду сам, подождете меня у входа.

Переход прошел, как всегда, незаметно. Вечерние сумерки, холодный северный город, случайные прохожие, боязливо озирающиеся по сторонам, и старинное желтое здание архива. Вход свободный, видимо, бумаги никем особенно не охранялись, зато на этажах туда-сюда тусовался военный народ.

Нужную комнату тоже нашли быстро, благо план эвакуации еще висел на стене. Я незаметно пропихнула кота в хранилище, отвлекая революционных товарищей матросов псевдопатриотической болтовней. Мой муж стоял на стреме в другом конце коридора, изображая безобидного интеллигента в пенсне и черном чеховском пальто. Шеф был прав, задание действительно оказалось простеньким…

Возможно, я переувлеклась, виновата. Возможно, заболталась, мальчики рассказывали столько интересного о морских походах на «Авроре», что я как-то совершенно не заметила отчаянно сигнализирующего Алекса и пропустила тот момент, когда в приоткрытую комнату заглянул красноармейский патруль.

…Дальнейшую сцену воспроизвожу по записи на переходнике кота, которую он, по счастью, не успел уничтожить.

Профессор рылся в бумагах, ища нужный документ, когда солдаты застигли его за этим странным, с их точки зрения, занятием. Естественно, красноармейцы ничего не поняли…

– Читает, что ли? – заметил вслух самый старший, с седой бородой и красным бантом на груди.

– Да нет, гадит, наверно, коты ж читать не умеют, а гадют вообще везде, – уверенным тоном знатока пояснил средний, в черной кожанке и кожаной фуражке со звездой.

Кот поднял на него обалдевший от возмущения взгляд, его лапки нервно рвали тот самый доклад изменника Саврасского.

– Точно, гадит, – согласились все.

– Так, дяденька Петренко, нам-то что с того, пусть гадит, бумаги-то царские, – тонким, ломающимся голоском откликнулся самый молоденький. – Теперь наше время пришло, что о них печься? Небось там прописано, сколько пирогов с капустой к балу-маскараду подать да сколько водки белым генералам поставить. Видали мы такие «важные» документы.

– Помоги-ка мне его поймать, шкоду, давно хочу воротник жене из кота сделать.

– Это ж не пролетарский воротник будет.

– Это из лисицы, белки абы из соболя не пролетарский, а из кошки драной очень даже наш, революционный.

– Оно не возбраняется, – согласился старший, но положил руку на ствол винтовки товарища. – Но не здесь же, эдак всю комнату перепачкаем. На двор его тащи, там и стрельнем.

– Дяденька Петренко, а можно, я кота понесу? – вызвался молодой. – Киса-киса-киса…

– Хамы! Холопы! Быдло! – неожиданно взвыл доселе молчавший агент 013, мигом расцарапывая добровольцу щеку. – И убери руки, я благородный кот, а не какая-нибудь…

– Ах, ты еще из благородных, контра полосатая, – злобно сощурился тот, кто хотел воротник. Лица красноармейцев мигом посуровели. – Ну-ка, ну-ка, ну-ка, посмотрим на эту белопогонную сволочь.

…И на моих глазах упирающегося и отбивающегося Профессора уволокли куда-то за угол.

– Не сметь! – орал он. – Я профессор, я кадровый офицер, я полковник, я требую над собой суда Дворянского собрания…

  57