52 
Говорят о ребенке… они и в самом деле говорят о ребенке? Ребенок болен, и я тоже… Ох, они сказали, что… Неправда, это не несчастный случай, здесь никогда не бывает несчастных случаев… Ребенок упал, у него проломлена голова — о боже! — проломлена голова, какой кошмар! Они все бегают и толкают меня. «Эй, что случилось?» — это доктор… Женщина плачет — да, конечно, ведь ее ребенок пострадал… А почему он не плачет? Если ему больно, он должен плакать… Я плачу во весь голос, но я не ребенок…
Я НЕ РЕБЕНОК! Помогите мне выйти из тьмы, где выход? Где выход? Женщина рыдает… Я боюсь упасть — если я отойду от стены, я упаду… Сирена, я слышу звук сирены, мне режет глаза яркий свет с улицы… Я в ванной комнате. О, какое правильное заключение, молодец, Дженни, умная собачка!.. Где этот чертов кран с холодной водой?
Вот так лучше, я вижу уже почти нормально, правда, все предметы двоятся, но я их вижу. Я боюсь открыть дверь, боюсь этих криков. Голова у меня прояснилась, но тело все еще нетвердо стоит на ногах. Где лейтенант? Что я ему говорила? Сирена — это «Скорая», ее вызвали для ребенка, я должна открыть дверь, должна все рассказать…
Дневник убийцы
Какой ужасный ветер! «Скорая» увезла ребенка. Лейтенант велел нам подписать свидетельские показания: нашли Дженни (ну да, старушка, тебя собственной персоной!), которая лежала в бесчувственном состоянии за дверью ванной комнаты. От нее вовсю разило спиртным. Мама сказала: «Боже мой, лейтенант, только бы не выяснилось, что она захотела взять ребенка на руки и уронила..»
Лейтенант посмотрел на нее, но ничего не сказал. Отец молокососа поднял голову: у него были красные глаза и пробивающаяся щетина, как в фильме ужасов. Потом они все поехали в больницу. У ребенка, без сомнения, перелом основания черепа. Должно быть, сильно ударился о стойку кровати — за этими младенцами всегда нужен глаз да глаз.
Тебе обязательно устроят допрос, Дженни. С твоей стороны не очень-то умно было убивать этого ребенка, когда здесь собралось столько народу. Особенно если обнаружат некоторые странички из твоего дневника… Те самые, где ты спрашиваешь себя, не страдаешь ли ты раздвоением личности… Я давно тебя предупреждал…
Но все же я дам тебе шанс. Попробуй разоблачить меня до завтрашнего вечера. И учти — это крайний срок!
Дневник Дженни
Сегодня утром позвонили из комиссариата и вызвали меня к двум часам на допрос. Старухе пришлось расталкивать меня, потому что я спала. За одну минуту я осознала: кажется, меня нашли вчера в ванной, я звала на помощь и толкала дверь, тогда как нужно было потянуть ее на себя… Младенец умер сегодня утром. Доктор сообщил нам об этом в полдень с мрачным видом, стараясь не смотреть на меня…
Я плохо помню, что было той ночью — только отдельные моменты, между которыми черные провалы. Прослушала магнитофонную запись, и мрачные события урывками начали возвращаться… У меня такое чувство, будто по голове стучат молотком, так что я поскорее допишу эту фразу и пойду прилягу…
В полиции мне задавали кучу вопросов. Лейтенант тоже был там, очень смущенный, но, отвечая, я обращалась не к нему. Очевидно, на данный момент они ничего не нашли и думают, что произошел несчастный случай, в котором, возможно, виновата пьяная горничная, — и это все. Я сказала, что не поднималась наверх и не видела, чтобы поднимался кто-то другой. Но готова спорить на что угодно — они мне не поверили. Они постоянно твердили, что я должна попытаться вспомнить случившееся и что после этого мне станет легче. Я чувствую себя полной идиоткой. Абсолютно не помню, чтобы я карабкалась вверх по лестнице. Да и зачем? Боже мой! что, если я… ведь я была так пьяна… Нет, это невозможно. Не понимаю, почему они так уверены, что это я.
Я спросила у толстого копа, считает ли он нормальным, что вокруг обычной семьи один за другим появляются трупы? «Вот именно…» — процедил он, пристально глядя на меня. И больше ничего не сказал. Может, они не такие дураки, как кажется?..
С меня взяли подписку о невыезде.
Убийца
Дженни-Мерзавка-на-том-свете-будет-завтра… Привет, дорогая, как дела? Сегодня никаких нежных посланий? Слишком увлечена болтовней с лейтенантом? Жаль, очень жаль, мой ангел, но, мне кажется, тебя видели поднимающейся по лестнице к ребенку… Анонимное письмо уже отправлено твоим дружкам копам… В нем я сообщаю, что видел, как ты поднялась на второй этаж, пробыла там добрых десять минут, а потом спустилась с очень странным видом. А еще — что не могу назвать свое имя из страха перед тобой — вдруг ты одержима манией убийства? Я и сам чуть не прослезился — настолько это было правдоподобно! Письмо напечатано на пишущей машинке в публичной библиотеке.
52 
