Последние отзывы

  73  

– С тобой – куда захочешь, только пальцем помани!

– Счастье ты моё ясноглазое. – В воодушевлении я расцеловал любимую в обе щеки, а в дверь деликатно постучали. Мы сдержанно отодвинулись друг от друга.

* * *

– День добрый, сыскной воевода, – сняв шапку, зашёл Фома Еремеев. – Звал?

– Здорово, Фома, заходи. Чай будешь?

Стрелецкий сотник бросил косой взгляд на разгром у печки (блин, ну никто же не подумал убрать!) и отрицательно покачал головой.

– Ладно, как хочешь. Есть такая тема, ты ведь о шамаханах наслышан? Кашкин говорил, что ждут их к обеду.

– За стол сажать будут, что ли?

– Фома, ты ещё не язви! Есть новости об их приближении?

– Народец окрестный с утра за стены городские со всем хозяйством едет. Животину в лесах прячут, дома бросили, сожгут – так не жалко, до зимы и новые поставим. А вот тока странность одна есть…

– Именно?

– Медленно они идут, – задумчиво потеребил бороду Еремеев. – Обычно ведь степняки на скорости берут, на лошадей своих надеются. Налетят внезапно, людей порубят, добро похватают – и назад давай бог ноги… А эти идут шагом, коней не торопят, по пути ничего не грабят, не палят, не трогают. Народ без спешки спрятаться успевает, телегами нажитое увезти. Какой же это набег?

– Действительно, странно, – с сомнением признал я. – Сколько помню из школьного курса истории, подобное поведение нехарактерно для буйной и недисциплинированной орды. Ну, положим, идут не спеша – это от уверенности. Знают, что сейчас в городе Лихо и нам будет не до них. Да что деревеньки и хутора не разоряют, тоже можно как-то объяснить – не хотят распылять силы и берегут своих. Соответственно, по логике вещей можно предположить лишь одно: они терпят и держат себя в узде, чтобы потом по полной программе оторваться в Лукошкине!

– Видать, решили за стенами нашими кровавую жатву снять, – в тон моим мыслям продолжил сотник. – В недоброе время ты с женитьбой затеялся, сыскной воевода… Много народу на свадьбе той пьяными полягут, да не поднять их с хмеля того смертного… Ни мужиков, ни баб, ни стрельцов, ни люд служилый, ни бояр, ни голытьбу городскую… Не фатою брачною невеста твоя лик скроет, а саваном погребальным… Не с любезной женой ты поцелуем сочетаешься, а со смертушкой белолобою…

– А ну цыц! – Неожиданный окрик Бабы-яги заставил всех нас вздрогнуть и сбросить холодящее оцепенение страшных пророчеств Еремеева. – Тоже мне вещун-краснобай нашёлси! Постыдился бы людей пугать, а ещё при отделении, с шевроном милицейским ходишь…

– И впрямь, – смущённо икнув, опомнился он. – Чегой-то повело меня… Ровно и не своим языком с вами разговаривал, простите, Христа ради!

– Бог простит, ежели о службе прямой не забудешь. Ты его зачем звал, Никитушка?

– Хотел попросить проконтролировать развешивание на воротах в город новых картин Саввы Новичкова. Они могут помочь в плане визуального давления на психику шамаханской конницы.

– Слыхал? Вот и иди, стрелец-молодец, исполняй приказание! А не то… сам знаешь… вдругорядь не проквакаешься!

Еремеев мигом поклонился, нахлобучил шапку и, открыв дверь лбом, бросился из горницы. В сенях раздался грохот и сдержанный мат.

Минутой позже чисто умытый, в новой рубахе, расчёсанный до прилизанности Митя важно поднялся к царице наверх проводить «психологический тренинг». Следы вчерашних побоев заживали на нём как на собаке…

– Тоже дело срочное, – объяснил я Яге. – Надеюсь, нам удастся до начала боевых действий вернуть Гороху жену. В конце концов, они оба погорячились, и короткая разлука наверняка пойдёт на пользу обоим. Обновит чувства, так сказать…

– Добро, – согласилась моя домохозяйка. – Ты, девка, помоги-ка Назиму порядок в доме навести, а мы покуда с участковым прогуляемся под ручку, тут недалече…

Пока бабка собиралась, кутаясь потеплее (всё-таки осень на дворе, хоть и ранняя), я вышел во двор. Еремеевские стрельцы у ворот привычно собирали в специальную корзинку прошения, жалобы и заявления. Большинство этих бумажек мы впоследствии успешно использовали на растопку, но иногда попадалось что-то и по существу. В любом случае читал я их все! Это и работа, и развлечение, и прицел на дальнюю перспективу – когда-нибудь я соберу большую подборку особо выдающихся «перлов» местных литературных талантов, а потом издам где-нибудь в церковной типографии. Думаю, раскупаться будет, как пирожки с вязигой на Великий пост.

За этими коммерческими планами меня и застал главный поставщик заявлений – дьяк Филимон Груздев. Спрятаться я не успел, и пришлось выслушивать…

  73