35 
– С дьяком – ваша работа?
– Моя, Никитушка, грешна… Заколдовала я его – теперича что ни скажет, все в грубость ругательскую повернется. Пущай-ка эдаким языком с боярской думой да самим царем говорить попробует…
– Да уж, на такое шоу я бы продавал билеты! Бабуля, пожалуйста, не расколдовывайте его до конца следствия, Горох нам этого не простит.
– Как скажешь, Никитушка. – Яга перестала хихикать и очень серьезно потребовала от меня полного отчета по делу.
Я рассказал о погоне на базаре, о вторично сбежавшей бандитской подружке, потом о случайной встрече с Олёной. Вроде бы рассказ достаточно содержательный, но абсолютно бессмысленный в практическом плане. Единственное достижение – это сведения о возможном местонахождении Настасьи.
– Ох и не знаю, что тебе сказать, сокол ясный… Все бы хорошо, а тока не в той стороне мы огород лопатим. Ну, возьмут стрельцы преступницу эту, колечко твоей любезной вернем, а толку что?! Дело-то наше главное на месте топчется… У тебя хоть какая версия есть?
– Нет… – грустно признал я, – с версиями полнейший туман. Ни единой зацепки… Или же они где-то есть, но я их не вижу. Может, хоть гражданка Сухарева что-нибудь подбросит?
– Дура она… – сочувственно вздохнула бабка, – и ничего полезного наверняка не скажет.
– А что делать? Других предложений нет, работаем с тем, что имеем…
Вот примерно на том и порешили. Я, кстати, хотел в эту же ночь пойти на речку Смородину брать дочь мельника Настасью, но Яга отсоветовала. Ловить беглянку в полной темноте, на ее же территории – это мне всю еремеевскую сотню поднимать надо. Город на всю ночь без охраны, а преступницы может дома и не быть. Лучше отправить ребят поутру на разведку, а при наличии агентурных данных брать уже наверняка. Но в принципе главное не в этом, бабка права – я прежде всего обязан довести до конца царское следствие. Благо наш младший сотрудник заявился достаточно быстро… с большим полосатым мешком за плечами. По тому, как мешок взвизгнул, когда его шлепнули об пол, я с ужасом понял, кого он притащил… Баба Яга, охая и причитая, бросилась развязывать узлы, а честный Митяй споро пояснял мне побудительные мотивы:
– Батюшка Никита Иваныч, ну совсем нет у девки этой ни стыда ни совести! Я ей по-человечески, со всей деликатностью объясняю – марш в отделение, следственно-подозреваемая, а она ни в какую! Рыдает себе в уголочке, печаль дочернюю изображает… Старушки эти, одуванчики божьи, меня взад толкать начали, не дают толком службу справить! Пришлось их…
– Что-о? – похолодел я.
– Не-не… не извольте беспокоиться, – тут же поправился он, – я ж ни в жизнь слабых не обижу! Старушонок тех, поминальщиц, и пальцем не тронул, но…
– Что «но»?! Договаривай, кровопийца!
– За что такими словами обижаете?! Не тронул я их, а только… как это… обезвредил. Усадил на крышу обеих, к трубе поближе, им там теплее и видать далеко…
– А-а-а!
– …а Ксению я уж более уговаривать не мог, на старушечьи причитания народ сбегаться начал. Пришлось ее в перину сунуть, на плечо, да бегом к вашей милости…
На какое-то время у меня отнялся язык. Первый вопрос, который наконец вырвался, был не совсем по делу:
– В перине должны быть перья. Где они?
– Там, на царевом дворе, остались, – огорченно признал Митька. – Я ж говорю, народ набежал, вот я им перья в нос и выпустил. Весело стало, как на Рождество… Пока все отплевывались, я с мешком-то и убрался.
Баба Яга наконец высвободила из заточения бедную жертву милицейского произвола. Я приказал вредителю убраться с глаз моих навеки и бросился с извинениями к гражданке Сухаревой:
– Прошу прощения. Все потери мы вам непременно компенсируем. Надеюсь, вы лично не пострадали?
– Не очень… – Дочь покойного дворника позволила усадить себя за стол, и Яга мгновенно утешила ее большой ватрушкой.
Я перемигнулся с бабулей и, прокашлявшись, попробовал начать допрос. Ей-богу, я был настроен к ней очень дружелюбно, но уже через десять минут самого безобидного разговора Ксения своей душевной простотой довела меня почти до исступления.
– Скажите, пожалуйста, кого из лиц женского пола вы могли бы назвать своими близкими знакомыми?
– Чего? – Царская фаворитка почему-то нагнулась и начала пристально рассматривать пол в горнице. – Где ж тут знакомые лица… нету их.
– Нету… – кротко согласился я. – А подруги у вас есть?
– У нас?! У кого это у нас, у всех, что ль?
35 
