74 
– Еремеев, давай! – взревел я.
В тот же миг черные полотна рухнули на пол, а стены буквально озарили весь храм невероятно прекрасными фресками! Черная муха, яростно жужжа, заметалась под потолком, не зная, куда деться от суровых взглядов Иисуса Христа, Божьих архангелов и православных святых, изображенных на стенах с соблюдением всех канонов. Иконописцы не подвели! Даже мне теперь стало ясно, что та несусветная сумма, запрошенная ими за свой труд, – ничто в сравнении с тем ударом, который получил Повелитель мух. Стрельцы, во главе с царем, бросились на заезжих монахов, закипела рукопашная. Вельзевул неожиданно рухнул вниз и, сбив Кнута Гамсуновича, стал протискиваться наружу.
– Митька, бей! – заорал я, устремляясь в погоню.
Наш младший сотрудник в порыве служебной отваги рванул вперед и так врезал мухе в зад, что та пробкой вылетела во двор. Следом выбежали мы с Ягой. Черный демон ада, треща крыльями, с яростным жужжанием пытался взлететь, но… из-за забора слышались грозные церковные песни. Однако взбешенный Вельзевул сумел оторваться от земли, и тут… произошло чудо! Иного названия этому событию я не нахожу. С золоченого креста храма Ивана Воина сорвалось золотое копье, которое, беззвучно взрезав мглу ночи, насквозь пронзило брюхо гигантской мухи! От нечеловеческого рева вскочил на ноги весь квартал… Люди выбегали в одном исподнем, по небу метались перепуганные облака, запах горелой плоти резал ноздри, но… все было позади. Повелитель мух грохнулся наземь и исчез, как бы провалившись сквозь землю.
– Все, что ль, Никитушка? – тяжело дыша, подбежала ко мне Баба Яга.
Я виновато пожал плечами. Действительно, все. Столько нервов, столько приготовлений, а вся война непосредственно с демоном заняла каких-то десять минут. Несерьезно…
Стрельцы успокаивали встревоженных немцев и отправляли спать набежавших лукошкинцев. Отец Кондрат заявился мокрый от волнений, долго плевался на то место, где сдохла муха, и ушел домой, лишь заручившись моим обещанием отстоять благодарственный молебен в храме Ивана Воина. Ему не пришлось меня уговаривать, я бы и сам предложил нечто подобное, но батюшке, видимо, хотелось несколько унять праведное волнение. Из его переулочка взлетевший Вельзевул был очень хорошо виден…
Фома Еремеев подошел с перевязанной головой. Четверых взяли в плен, двое убиты, трое стрельцов ранены. Мы пожали друг другу руки, говорить не о чем, все завтра…
Царь Горох прибежал довольный по уши. Он тащил за руку «воскресшего» немецкого посла.
– Уважаемый гражданин участковый, я очень перед вами виноват. Мне следовало бы внимательнее прислушиваться к советам опытного оперативника. Когда я наконец понял, в какое положение попал и какие люди меня окружают, было поздно. Мне едва удалось спрятаться в амбаре у наших пекарей и не высовывать носу, так как меня искали все. А если бы нашли, то это могло кончиться только «несчастным случаем»…
– Понимаю, хотя… если бы вы попытались войти с нами в контакт, можно было бы избежать многих проблем. Теперь это уже не важно. Я только хотел спросить, почему они устроили обыск в вашем кабинете?
– Я писал докладную в Германскую Епархию по поводу планов черной мессы и злонамеренного поведения пастора Швабса. В тот день он сам открыл мне свои намерения и предложил присоединиться к ритуалу. В противном случае мне угрожала смерть. Я обещал подумать, написал письмо и попытался тайно покинуть территорию слободы, но увы… Однако этой ночью я вспомнил, что такое дворянская честь и долг перед страной, принявшей нас. Пистолеты были у меня с собой, порох я украл ночью. Мне казалось, что, убив пастора, я сумею остановить черную мессу…
– Вы вели себя мужественно. Спасибо. Жаль, что нельзя будет увидеть Швабса на скамье подсудимых, но, в сущности… он бы получил тот же приговор.
– Только так! – поддержал меня государь. – Видишь, сколько тут интересного было, а ты меня брать не хотел! Вредный ты мужик, Никита Иванович, неуважительный… Вот не дам тебе мою царскую награду, будешь знать!
Из храма вышел заспанный богомаз Савва Новичков. По-моему, он так и не проснулся до конца. В его глазах застыло простодушное недоумение – он уснул среди авангардных демонов, а проснулся под укоризненными взглядами христианских святых. Ладно, ладно, потом объясню… Лично мне уже ничего не хотелось. Ни наград, ни почестей, ни разговоров. Накатилась какая-то невозможная усталость… Яга спорила с Митькой, царь командовал стрельцами, посол по-немецки успокаивал своих, а я сел в уголок у ворот, привалился спиной к теплому бревнышку и тихо уснул. Господи, должны же и милиционеры хоть иногда спать…
74 
