Результат – неутешительный, следствие топчется на одном месте, с чем и вынужден себя поздравить.
– Никитушка, сокол ясный, тебе идтить пора, – неслышно подкралась Яга, заглядывая мне через плечо. – Поди, Марфа Дормидонтовна заждалась уже… Домой не торопись, ежели рано утром придёшь, так меня не буди, двери в терем запирать не буду. А чтоб ты там от дел служебных дёру не дал, я тебе товарища верного подготовила. Ужо вдвоём-то небось в Весёлом доме не пропадёте…
За бабкиной спиной, прямо-таки лучась от усердия, стоял, умильно улыбаясь, довольный царь. Глаза Гороха горели желанием от всей души помочь родной милиции! О нет, только не это…
– Вы это нарочно? – зачем-то спросил я.
Яга тихонько хихикнула, мило краснея и опуская реснички…
* * *
– Да не робей ты, Никита Иванович, – на всю улицу широко разливался государь, ободряюще похлопывая меня по спине. Я молча втягивал голову в плечи, стараясь казаться как можно меньше и незаметнее… Ничего не получалось, на «нового» стрельца, столь фамильярно болтающего с сыскным воеводой, сразу же обратили внимание. – Я-то по молодости шалой на Лялину улицу частенько хаживал. Тайком от родителей, в платье простонародном, весь сплошное «инкогнито», и, главное, ведь не узнавал никто! Я имею в виду девок. Нет, говаривали частенько, бывало, что-де я их «любил по-царски!», а что я всамделешний царь – и не ведали…
Ага, так мы вам и поверили. Легенды о гороховских шашнях были первое, что я услышал, поселившись в тереме Бабы Яги. В курсе был весь город, от высокородных бояр до последних пьянчужек, и все делали вид, что ни-че-го не замечают…
– А ныне уж, поди, годков пять-шесть не ходил. Хозяйку Весёлого дома, Марфушеньку, такой ещё цацей помню… К ней тогда многие сватались, несмотря на «проказы», замуж звали. Чегой-то не сложилось у ней… А с меня, кстати, она никогда ни копеечки не брала! Добрая душа…
С него никто ни копеечки не брал. В бизнесе интимных услуг непроходимых дур нет, все прекрасно знали, с кем имеют дело. И оплату, разумеется, получали соответственную, с надбавкой за молчание. Не от царя, а через подставных лиц, с далёким прицелом на будущее – то есть теперь Горох ни за что не прикроет дом «тёплых воспоминаний» о своей жаркой юности…
– Ты тока не думай чего! Ежели какие приказы мне отдавать будешь, действуй смело, ибо ныне я тебе не государь, а стрелец подчинённый! Надо – так и накричи на меня, не обижусь… Небось насчёт правильной субординации понимание имею – ить я ж царь!
– Ваше величество, тогда не могли бы вы великодушно заткнуться? – вежливо попросил я. – Мы уже пришли, и переговоры хотелось бы вести без ваших комментариев.
– Слушаюсь, батюшка сыскной воевода! – старательно проорал государь, беря пищаль на караул.
Я мысленно пообещал Яге припомнить всё и постучал в ворота.
На этот раз нам открыли практически сразу, без малейших промедлений. Две разбитные девицы во дворе, сверкнув кольцами во рту, тихо улыбнулись, покосившись на нас, но не сказали ни слова. Я счёл это плохим признаком, вроде того что нас уже застолбили и ждут на растерзание. Причём ждут именно меня… Интересно, а если предложить поменяться, царя возьмут?
Первым шоком было отсутствие кобеля и присутствие на его месте незабвенного дьяка! Филимон Груздев, печальственно поскуливая, сидел на цепи, обняв руками костистые колени, на тощей шее блестел новенький ошейник, а вся ряса была столь причудливо изрезана, что скорее напоминала кружевное бельё итальянских модниц.
– Мм… а разве вас… не это… – Я невольно изобразил пальцами ножницеобразное движение.
Дьяк молча постучал себе по лбу и, перекрестясь, попытался прикрыть белеющую отовсюду наготу.
– Оригинальный фасон, – смущённо похвалил я, следуя за двумя мордоворотами в дом. Горох так вообще отвернулся, чтобы его не узнали. Стрелецкую пищаль ему пришлось оставить в сенях, но саблю он не сдал. Ничего, пусть наиграется в милиционера…
Внутри дрожал интимный полумрак, создаваемый зыбким светом заграничного канделябра на три горящих свечи. Стол с белоснежной скатертью заставлен лёгкими закусками и двумя бутылями – в одной вино, в другой самогонка. Сама Марфа Дормидонтовна чинно восседала на огромной кровати. Вроде бы утром этого сексодрома в горнице не было, значит, принесли специально. Видимо, были стопроцентно уверены, что я приду…
– Заходи, заходи, участковый! – ласково поприветствовали нас. – И ты, стрялец, присаживайся, ня след сыскному вояводе одному по тямноте возвращаться. Хорошо, что с охраной пришёл, да уж, поди, я-то тя не обижу…