– Читайте, Сереженька! Не останавливайтесь!
Со всех сторон на нас бросились ужасающие монстры. Шипящие змеи с раздвоенными языками и ядом, капающим с изогнутых зубов. Дикие звери с окровавленными клыками, безумно горящими глазами и бешеной пеной, клочьями падающей из разверстых пастей. Гнилостные уроды с визгливым смехом и ужасающими язвами на дебильных лицах. Мускулистые, медведеподобные гиганты, размахивающие зазубренными косами. Страшные девицы с роскошными обнаженными телами и пошлыми улыбочками, открывающими вампирский оскал.
– Да не введет нас во искушение, но спасет души наши… – старательно подсказывал бледный Анцифер, и я повторял его слова как можно громче, почти срываясь на крик. Чудовища останавливались в считанных сантиметрах от меня, изрыгая рев, вой, рык, ругань и проклятия. Однако молитвы белого ангела успешно удерживали их на этом расстоянии. Постепенно я даже успокоился и сам шел на них грудью, яростно распевая очередной псалом или акафист. Фармазон, так тот вообще ни капли не испугался. Среди страшных исчадий ада он чувствовал себя как рыба в воде.
– О, гляньте, какой песик! Одни зубки в четыре ряда, а челюсти как у нильского крокодила… Ух ты, карапузик улыбчивый… Один ам – и руки как не бывало! А ведьма… о-о-о!.. Вот та, рыженькая, с клыками и свиным пятачком, – какая грудь! Шестой номер! Застрелиться и не жить… Бугай неграмотный, а ты-то куда прешь?! Спрячь зубы, вырву! Не заслоняй обзор, из-за тебя такую телку на траверзе не наблюдаю… Е-мое! Не, ну где ж они столько экспонатов понавыкапывали?! Жмурики, вы с какого кладбища? Не отвечай, челюсть падает, еще ногу себе отшибешь…
Коридор оказался бесконечным, мы шли и шли. Уроды и злобствующие твари по-прежнему услаждали наш взор, ни разу не повторяясь и ни на минуту не прекращая хаотической атаки. Через час я уже перестал понимать, где мы, куда и зачем идем. Утомленный Анцифер дважды запинался в тексте, даже неугомонный Фармазон все реже критиковал достоинства встречаемых нами типов. Неужели дом Сыча был гораздо больше внутри, чем казался снаружи? У меня элементарно устали ноги. Глаза перестали что-либо различать, кроме беспорядочного мелькания рычащих и ревущих монстров. Язык едва ворочался, но если бы мы хоть на секунду прекратили чтение святых писаний – все! Нечисть растерзала бы нас в мгновение ока. Но вот впереди забрезжил неясный зеленоватый свет, показалось что-то вроде поляны в густом, дремучем лесу. Я едва держался, ангел безвольно повис у меня на плече… Монстры воспрянули духом и усилили напор. Уже на самой границе зеленой травы я почувствовал, что буквально валюсь. Жаль… нам не хватало каких-нибудь полутора метров. Хотя не все ли равно, где меня разорвут на куски – на скрипучих досках пола или в шелковой мураве лесной поляны? Ноги подкосились… краем глаза я увидел, как Фармазон прямо за моей спиной прощается с едва сдерживающимися чудовищами:
– Спешу откланяться, друзья мои! Огромное спасибо за представление. Я под таким впечатлением. Просто нет слов выразить мой восторг вашими погаными мордами. Несомненно, встретимся в Аду на ближайшем карнавале. Итак, до скорого! – С этими словами мой черт низко поклонился, изо всех сил толкнув меня задом. Мы с Анцифером так и рухнули на… поляну! Рядом блаженно растянулся Фармазон. – Привал… Этот зоопарк не сможет переступить границу. Ну и фауны развелось в коридоре – шагу ступить негде! Эх, Серега, Серега… Вот кому сказать – и чего я с тобой вожусь? Подумаешь, ну съедят тебя, так меня к другому поэту прикомандируют, без работы не останусь… Че я в тебе такого нашел?
– Фармазон, – тихо попросил я, – заткнитесь, пожалуйста, и… спасибо…
Отдаю ему должное, пока мы с ангелом пытались отдышаться, едва стоя на четвереньках, наш верный черт бдительно шнырял вокруг, размахивая кремневым пистолетом. Лес дарил прохладой и хвойным ароматом, слышались уханье совы, далекий звериный вой и мягкий шум сосен над головою. Старого Сыча нигде не было видно… Впрочем, что я говорю? Если бы мы его видели, то это могло бы означать одно – смерть! В таком состоянии оборотень загрыз бы меня практически без боя. Ангел и черт не в счет, Анцифер предпочтет венец мученика, Фармазон тоже вряд ли сам нажмет на курок. Их дело – забота о моей душе, а не о моем теле. Поэтому, оклемавшись настолько, чтобы самостоятельно сесть, я привалился спиной к стволу дерева и попросил у Фармазона пистолет. Он охотно протянул его мне, предупредив: