89 
— Чё, уже бежишь?
— Да, постараюсь поймать попутку. Девушек не буди, если нигде не задержусь, то вернусь через пару часов.
— «Феррари» возьми, ё…ма его под капот!
— Не получится, эта машина слушается только Сабрину. Меня, конечно, он током не шибанёт и в салон пропустит, но с места не двинется, хоть тресни…
Это правда. Я не знаю, что там намудрил её механик-мазохист, но маленький автомобиль действительно мог тронуться с места только под рукой моей подруги. Даже когда пару раз я уводил её с какого-нибудь полуночного увеселения, мягко говоря нетрезвую, за руль садилась всё равно она.
Я переоделся, ещё раз предупредил Капрала, чтобы никого не баламутил зазря, пусть выспятся. В конце концов, если что и будет угрожать дому, бдительное привидение всегда успеет заметить опасность и поднять тревогу. Чашка чаю, бутерброд с остатками сардин и — вперёд. Хорошо бы обернуться до обеда, после двенадцати уже начинается жара, а часам к трём она достигнет сорока-сорока пяти градусов. Что делать, раньше Астрахань считалась ссыльным городом… Сюда отправлялись на вынужденное поселение гордые польские шляхтичи, разбойные казаки, беспринципные купцы, охочие до лёгкой наживы, неугодные при столице гвардейские офицеры, а впоследствии и творческая интеллигенция.
Тут мучился Чернышевский и обливался потом Шевченко. Этот город принимал Петра I и Суворова, здесь пели Шаляпин и Максакова, отсюда вышли Тредиаковский и Кустодиев, здесь творили Горький и Хлебников. Уникальная природа, жестокая и щедрая одновременно, конгломерат народов и культур, смешение кровей и вер способствовали переселению в эти края самых разнообразных видов повсеместно гонимой нечисти. Не буду врать, что в городе их преобладающее большинство, но, пожалуй, нигде вампиры и оборотни, колдуны и ведьмы, водяные и домовые не чувствуют себя так вольготно, как в Астрахани…
Машину я поймал достаточно быстро — летом по этой трассе постоянно снуют дачники. Уже в центре купил минеральную воду, мёд в деревянном бочонке и две коробки ромашки аптечной. Храп будет есть её ложками, смешав с мёдом, это одно из самых популярных лекарств для зверочеловека. Хорошо бы ещё виноградной водки, но врачи наверняка поднимут дикий вой, ещё выпрут вместе с бутылкой.
— Вы к Храпову? — важно спросила пожилая неприступная нянечка.
— Я его племянник, — привычно соврал я. Бабулька подозрительно осмотрела мой пакет, убедилась, что ничего запрещенного нет, повздыхав, пропустила в палату. Мой друг сидел на кровати, до пояса укрытый колючим верблюжьим одеялом, и разгадывал очередной журнал кроссвордов. Пёстрая стопка уже решённых валялась рядом на тумбочке.
— Здорово. С чем пришёл? — не особо ласково начал он, демонстративно покачивая забинтованным левым предплечьем.
— Здравствуй, дядя! Как дела, как здоровье? А тётя так волнуется, что ночей не спит, всю валерьянку выпила — кот от зависти повесился…
— Садись, чёрт с тобой… племянничек! — не выдержав, фыркнул Храп, глаза оборотня уже смеялись. — Между прочим, это из-за тебя меня заточкой продырявили… Ладно, пойдём во двор, покурим, побеседуем.
— А постельный режим?
— Это у тебя с Сабриной…
В палате кроме него находилось ещё три человека, вполне понятно, что не стоило обсуждать такие вещи при всех. Возмущённо кудахтавшей нянечке Храп сделал пальцами «козу» и, стоически игнорируя угрозы «всё доложу доктору!», спустился по ступенькам на свежий воздух. Больничный дворик был маленьким, уютным и приятно ухоженным. Мы удобно расположились на лавочке в тенёчке, первым серьёзный разговор начал он:
— Мои ребята раскололи того наркомана, что руку мне ковырнул. Знаешь, кто его нанял? Одна пьяная тётка с мятным запахом изо рта. Вроде затащила в подъезд литературного музея, соблазняла там, как могла, но их директор выгнал. Так она этого парня на улице достала, за двести рублей и два пузыря «Дворянской». Инструментик дала — шило серебряное в два пальца длиной. Как её зовут, не помнит, вроде — Нинка…
— Динка, — практически сразу же опознал я, — она в шестёрках у Барона и пыталась задержать нас, зачитывая приказы на Ассамблее.
— Барон привлекает к себе мятных вампиров?! Куда катится уголовный мир…
— Они менее капризны, более предсказуемы, трусливы, жестоки и по-своему верны. К тому же в последние годы и популяция значительно разрослась.
— Значит, короче… — Храп закурил и некоторое время что-то сосредоточенно обдумывал. — Войны всё равно не избежать. Из-за твоей дурацкой сентиментальности я буду вынужден поднимать своих, придется гасить локальные конфликты всеми возможными способами. Можешь рассчитывать на моё отделение.
89 
