58 
Он воздел руки и безвольно уронил их на колени.
- Ну, вот и довольно. А теперь и вовсе все закончилось.
Он зажмурился и стал набивать трубку светлым табаком.
- Нам нужно, чтобы вы подробно рассказали о том, что делали сегодня вечером. Без этого нельзя, - произнес Данглар со своей обычной прямолинейностью.
Ле Нермор поочередно смотрел то на одного, то на другого:
- Не понимаю… Разве не маньяк?…
- Пока ничего не известно, - твердо сказал Данглар.
- Что вы, господа, вы ошибаетесь! После смерти жены я получу только пустоту и безутешность. Кроме того, если хотите знать, - а вас, конечно, это будет интересовать, - основная часть ее денег, которых было немало, перейдет к ее сестре, и даже этот дом достанется ей. Дельфи так распорядилась. У ее сестры всегда были финансовые проблемы.
- Все равно, - настойчиво добивался своего Данглар, - нам нужно знать, что и в какое время вы делали сегодня вечером. Будьте любезны, ответьте.
- Как вы уже могли убедиться, дверь оборудована домофоном, консьержки нет. Разве кто-нибудь сможет вам сказать, лгу я или нет? Впрочем… Примерно до одиннадцати часов я составлял план лекций на следующий год. Вот он, стопка листов на столе. Потом я лег, читал в постели, заснул и проспал до того момента, когда вы мне позвонили снизу. Проверить это невозможно.
- Очень жаль, - сказал Данглар.
Адамберг предоставил ему вести разговор. Данглар лучше него умел задавать простые и не всегда приятные вопросы. Пока инспектор беседовал с Ле Нермором, комиссар не спускал глаз со старика.
- Понимаю,- произнес Ле Нермор, проводя по лбу теплой головкой трубки. В его жесте чувствовалось отчаяние. - Понимаю. Есть я, обманутый, униженный муж; есть любовник, которому удалось отобрать у меня жену… Я понимаю ход ваших мыслей. Господи! Попробуйте иногда не смотреть на вещи так просто. Разве вы не можете взглянуть на все иначе? И увидеть, что все гораздо сложнее.
- Да, - ответил Данглар, - такое с нами иногда случается. Однако вы не можете отрицать, что ваше положение весьма щекотливое.
- Вы правы, - согласился Ле Нермор, - тем не менее я надеюсь, что в моем случае вы не допустите судебной ошибки. Полагаю, вы вызовете меня и мы скоро увидимся.
- Может, в понедельник? - предложил Адамберг.
- Пусть будет понедельник. Рискну предположить также, что я сейчас ничего не могу сделать для Дельфи. Она у вас?
- Да, мсье. Мы сожалеем.
- И вы будете делать вскрытие?
- Да. Мы сожалеем. Данглар минуту помедлил. Он всегда молчал одну минуту после того, как сообщал о вскрытии.
- К понедельнику постарайтесь припомнить,- вновь заговорил он,- как вы провели вечер в среду девятнадцатого и в четверг двадцать седьмого июня. Это время, когда были совершены два предыдущих убийства. Вам обязательно зададут этот вопрос. Если, конечно, вы не ответите на него прямо сейчас.
- И вспоминать нечего, - сразу отозвался Ле Нермор. - Все просто и печально: я никогда не выхожу. По вечерам я пишу. В доме никто больше со мной не живет, поэтому некому подтвердить мои слова, а с соседями я почти не общаюсь.
И все, неизвестно почему, начали одновременно качать головами. Бывают такие моменты, когда все разом начинают качать головами.
На сегодня хватит. Адамберг заметил, как отяжелели от усталости веки старого византолога, знаком показал, что они уходят, и тихонько поднялся с места.
На следующий день Данглар вышел из дому, неся под мышкой книгу «Идеология и общество в эпоху Юстиниана», опубликованную одиннадцать лет назад, - единственное произведение Ле Нермора, оказавшееся в его домашней библиотеке.
Сзади на обложке была краткая хвалебная биографическая справка, а также красовалась фотография автора. Ле Нермор улыбался, он выглядел гораздо моложе; его наружность и тогда нельзя было назвать приятной; ничто в ней не бросалось в глаза, разве только удивительно ровные зубы. Накануне Данглар заметил, что Ле Нермор периодически немного кривил губы - свойство курильщиков, привыкших постукивать о зубы концом трубки. Банальное наблюдение, как сказал бы Шарль Рейе.
Адамберга не было на месте. Должно быть, он уже отправился навестить любовника. Данглар положил книгу на стол комиссара, думая произвести впечатление на Адамберга содержимым личной библиотеки. Однако это была напрасная надежда, поскольку теперь инспектор знал, что его начальника мало чем можно удивить. Тем хуже для него.
58 
