22 
– М можете солгать ради одного из них, да? – резко бросил он.
– Нет! – так же резко, подавшись вперед, бросила миссис Макгуэйн.
– Ведь вам приятна такая ваша готовность служить им верой и правдой?
– Знаете, сэр, – ощетинилась миссис Макгуэйн, – я ведь мальчиков этих, можно сказать, люблю по-настоящему.
– Близок ли ответчик со своими родителями? – продолжал Питер.
– В разумных пределах, так бы я выразилась.
– Есть ли у ответчика привычка время от времени целовать свою мать?
– Не могу ответить.
– Когда в последний раз вы это наблюдали?
– Ну…
– Целует ли он вас когда-нибудь сыновьим поцелуем?
– Конечно. И он, и братья.
– Поцеловал ли он вас вечером шестнадцатого августа?
– Нет. Я говорила с ним с лестничной площадки над входной дверью.
– Можно ли выдвинуть предположение, что у братьев Робинсон с вами существует большая близость, чем с собственной матерью?
– Нет, не могу согласиться.
– Но сейчас вы здесь и защищаете их.
– Да.
– Видите ли вы в этом зале мать ответчика?
– Нет.
– Мы рассуждаем сейчас о чувствах, миссис Макгуэйн. Говорим о молодом человеке, и я просто хочу знать, как вы расцениваете ваши с ним отношения. Судя по всему, вы так много для него делаете, так любите его и стараетесь угодить ему в мелочах.
– Да, – тихо подтвердила миссис Макгуэйн. – Наверное, можно так сказать.
Питер сделал паузу, удивленный отсутствием возражений со стороны Моргана, хотя все вопросы прокурора имели очевидную цель убедить присяжных в ненадежности показаний миссис Макгуэйн. Возможно, Морган накапливал возражения.
– Вы сказали, что шестнадцатого августа вечером услышали мистера Робинсона внизу, так?
– Да. Я лежала в постели и слушала радио. Я постоянно это делаю, потому что радио стоит возле моей кровати. – Миссис Макгуэйн улыбнулась, и в улыбке этой можно было различить искреннее смущение. – В окне я увидела свет фар, а затем он вошел, и я немного с ним поговорила.
– Так вы и объявили полиции после ареста ответчика?
– Да.
– И вы сказали также, что помните, какую именно передачу вы слушали?
– Да. Как я и говорила, это была беседа с психически больными. Их приглашают на эту передачу, чтобы они рассказали о своей болезни.
– Ну, надо полагать, никто из нас в этом зале в тот вечер в передаче не участвовал.
– О да, – осторожно согласилась миссис Макгуэйн.
– Мы уже располагаем описанием дома Робинсонов. Не расскажете ли вы нам теперь о системе охраны этого здания?
– Возражаю, – встрепенулся Морган. – Эта информация, Ваша честь, является конфиденциальной, так как обеспечивает защиту этой семьи.
Судья обратил свой взгляд на домоправительницу.
– Ответьте на вопрос таким образом, чтобы это не повредило вашим хозяевам, – распорядился он.
– Хорошо, сэр, – согласилась женщина.
– Насколько плохо обстоит дело с преступностью в вашей округе? – как бы между прочим поинтересовался Питер. – Старые загородные дома нередко приходится защищать от набегов молодцов, охочих до старинных вещей.
– Не скажу, чтоб дело было из рук вон плохо, но двери нараспашку лучше не держать, если вы понимаете, что именно я имею в виду. Даже и с соседями приходится проявлять осторожность.
– Не очень надежные люди?
– Даже с теми, кого вы, казалось бы, знаете.
– В дом уже проникали взломщики?
– Да. Украли серебро и большой ковер из столовой. После этого миссис Робинсон установила новую систему охраны. Года два тому назад.
– Ваша честь! – подал из-за стола голос Морган. – Я не могу усмотреть связи между преступностью в пригородах Филадельфии и показаниями данного конкретного свидетеля.
– Что именно вас интересует? – недовольно проворчал судья, обращаясь к Питеру.
– Нравы, Ваша честь. Я интересуюсь здешними нравами.
– Продолжайте, – после некоторого колебания сказал судья. – Посмотрим, что вы подразумеваете под «нравами».
В полицейские донесения затесалось и краткое описание системы сигнализации в доме Робинсонов. Питер видел это описание и понимал, что алиби ответчика оно подрывает. Он знал также, что, сошлись он на свидетельство из компании, разрабатывавшей и устанавливавшей эту систему, и включи он представителей этой компании в число свидетелей, и Морган поймет затеянную им игру. Ранее миссис Макгуэйн сказала полиции, что Робинсон прошел в дом через парадную дверь – видимо, у нее это вырвалось прежде, чем она успела подумать о том, что говорит, – так что ей пришлось и впредь придерживаться этой версии. Не пригласив в суд в качестве свидетелей представителей компании, устанавливавшей сигнализацию, Питер намеревался показать Моргану – если тот вообще об этом задумывался, – что он либо проглядел содержавшуюся в донесениях информацию, либо посчитал ее не стоящей внимания. Потому Морган и не поправил показания миссис Макгуэйн. Он мог попросту прошляпить эту деталь. В конце концов, и без того имелась масса вещей, о которых ему стоило побеспокоиться, К примеру, хвастливое и полубезумное признание Робинсона. Но обыграть можно было именно это. Опытный прокурор не задает вопросов, не зная, какие последуют ответы. И Питер не собирался отступать от этого правила ни в чем, не считая того, что вообще не знал, станет ли миссис Макгуэйн отвечать на его вопросы. Он готов был биться об заклад, что домоправительнице было известно все устройство дома, начиная от количества серебряных ложек в буфете или как часто здесь принято перетряхивать перины и кончая тем, как именно работает сигнализация. Но, судя по всему, она не была настолько умна, чтобы суметь на ходу переделывать показания, если Питер начнет сбивать ее, нарушая отрепетированный порядок изложения. Он потратил немало времени, роясь в полицейских донесениях, сортируя разрозненные факты, отбрасывая ненужное и при всем этом стараясь не думать о бегстве Дженис, и теперь был убежден, что, зная факты, должен лишь, опираясь на интуицию, по-своему расположить их и внедрить в сознание так, чтобы свидетель далее ничего не заподозрил. Сверившись с записями, он поднял глаза. Морган, уловив теперь, куда он клонит своими вопросами, и поняв собственное упущение, заволновался – он готовился схлестнуться с Питером, прибегая к тактике возражений. Адвокат барабанил карандашом по бедру, ожидая удобного повода встрять с возражением. Питер взглянул в лицо свидетельнице. Миссис Макгуэйн с готовностью улыбалась ему.
22 
