76 
Он с грустью положил на место папки и вдруг отдернул руку, внезапно озаботившись тем, что оставил на папках отпечатки пальцев, да и всюду в доме теперь полно его отпечатков – достаточно, чтобы обвинить его во вторжении. Рядом с аккуратной постелью Дженис стояли радиобудильник и проигрыватель с кассетами – вкусы ее тяготели к лирике и музыке вдохновенно-торжественной – и лежала новая тетрадь. О, как хорошо он знал свою жену, знал это периодически вспыхивавшее в ней желание изменить свою жизнь, и сопутствовала этому желанию покупка небольшой записной книжки-блокнота, или же толстой переплетенной черно-белой тетради, или же, когда желание перемен было особенно неукротимым, элегантного ежедневника. Подобную тетрадь она держала рядом, пока раньше или позже не забывала о ней, после чего тетрадь перекочевывала в ящик письменного стола с разнообразным хламом, присоединяясь к своим предшественницам. Питер взял в руки очередной новый дневник.
Не надо ему его читать. Нет, прочесть его необходимо. Первая запись была сделана две недели назад.
– Упражнения – бег, класс аэробики, плаванье.
– Правильное питание (950 кал. ежедн.), воздерживаться от кофеина, молочных жиров.
– Упорядочить расходы.
– Не ждать слишком многого так рано.
Суббота: Въехала в новый дом. Предстоит много работы, но ничего существенного. Я прослежу за ремонтом и буду пока обживать помещение. Это предложила Лоррен; она в курсе моей истории с Питером. А также знает и о моих сомнениях насчет квартиры. Она замечательная, единственная из всех женщин, от которой я получаю то, чего никогда не получала от матери, если не считать миссис Скаттергуд, второй миссис Скаттергуд… Мне будет не хватать мамы Питера. Итак, жизнь несколько упростится – знай заботься о себе.
Вторник: Плохо я веду дневник! А ведь давала себе слово аккуратнейшим образом делать записи, соблюдать этот ритуал, призванный упорядочить мое свободное время, стать его костяком, а вдобавок дать выход эмоциям. Помочь мне понять все, через что я прошла, когда это «всё» уже в прошлом. Думаю о том, как там Питер. Он так себя вымуштровал, что не нуждается в подобных упражнениях. Всегда так бодр и деятелен, что это даже раздражает. Так много работает последние два года. Я спрашиваю себя, отчего он так много работает – оттого ли, что уже не любит меня, как прежде, или же он погружается в работу, отнимающую все его время и всю энергию, из-за меня и для меня? Разве не то же самое делаю я? Пытаться понять это – бессмысленно, все равно не выйдет. Не стану об этом думать. Сегодня после разговора с мистером Бракингтоном решила не писать в дневнике о том, как идут дела с разводом, а письма мистера Бракингтона складывать в отдельную папку. Он человек добрый и пожилой, каким-то образом потерял ногу. Проявляет заботу.
Питер молодец, что не звонит мне. Интересно, как он там и что.
Чертовски правильный вопрос, подумал Питер.
Он, кажется, просто ненавидит свою работу. Какая дьявольская ирония – ведь столько сил у него ушло на то, чтобы попасть в эту прокуратуру. Я помню, как однажды вечером, придя домой раньше времени, я искала у него в кабинете чековую книжку и наткнулась на его бумаги – документы, которые он бросил на стол накануне. Не считая нас двоих и нашей работы, город мне представлялся всегда подобием девяти кругов дантова Ада. В нем так много страданий. Думаю, бумаги просто не понадобились ему в тот день. Это оказались документы предварительного следствия. Помню, что я вдруг ощутила любопытство. Я открыла папку и увидела там фотографию девушки, найденной на сортировочной, что возле Тридцатой улицы. Тело девушки обнаружили среди груды шпал. Она поссорилась со своим парнем. Напившись, он убил ее и спрятал тело. Его задержали и после допроса арестовали. Я ясно вспоминаю, как стояла в кабинете и думала: вот с этим Питеру приходится иметь дело каждый день, вот это он приносит к нам в дом. Как может человек, постоянно держащий это в голове, одновременно думать о любви, о детях?
Я иногда пытаюсь мастурбировать, но это так скучно, так убого. Как бы мы ни ссорились, мы всегда считали, что постель примиряет нас, сближает. Все наши ссоры и крики на самом деле были лишь прелюдией к любви, а гнев, достигая апогея, должен был разрешиться, реализовав себя либо в убийстве, либо в сексе, что иногда как бы смешивалось. Как глупо – пытаться компенсировать пустоту всего остального постелью! Относительно Питера я в конце концов поняла, что он преуменьшает свою сексуальность. Он пытался быть со мной помягче, чтобы не пугать меня. Да и себя. Думаю, что он не отдает себе отчета в собственных порывах. Он не раз говорил, что одна из причин его любви ко мне – это мое умение увлекать, всегда благополучно возвращая обратно. Со мной он достигал состояния, где не было места никаким мыслям. Я, в общем, понимаю это – если перевести это на мой язык, это состояние, когда все тело охватывает тепло и полное удовлетворение. Но раньше или позже секс заканчивается. Это неизбежно.
76 
