48 
— Питер.
— Хорошее имя.
— Да.
— Ты будешь делать анализ ДНК?
— Не вижу смысла в подтверждении отцовства. — Его губы сжались. — Является этот малыш моим биологическим сыном или нет, — не важно. Он мог бы им быть. Поэтому я чувствую, что тоже несу ответственность за него. То, что он теперь никому не нужен, не означает, что он не нужен мне. Я буду заботиться о нем. Я не позволю, чтобы его отдали в детский дом.
— Конечно, — прошептала девушка. — Разумеется, этого допустить нельзя, я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.
Джонно внезапно вскочил на ноги.
— Правда, Камиль? Ты понимаешь?
Девушка прижала сложенные руки к груди, чтобы защититься от неприятного приступа страха, заполнявшего ее. Никогда в жизни она не сталкивалась с подобным поворотом событий. Ей показалось, что между ними разверзлась огромная, непреодолимая пропасть.
— Я пытаюсь, — ответила Камиль, отчаянно борясь с подступившими слезами. Меньше всего она хотела расплакаться и еще больше усложнить ситуацию для Джонно. — Мне кажется, я могу понять, через что тебе придется пройти.
Молодой человек принялся мерить комнату шагами.
— Я все время думаю: как много я пропустил. Все важные моменты с рождения Питера. Я видел, как растут дети Гейба. И все это время где-то на свете жил мой малыш...
Он зажмурился. На его лице отразилась такая боль, что Камиль с трудом сдержала рыдания.
— Самое ужасное то, что это скажется на наших отношениях, — воскликнул он. — Что теперь будет с нами?
— С нами? Джонно, что ты говоришь? — Внутри у нее все сжалось.
— Я слишком увлекся. Я прилетел сюда и навязался тебе.
Девушка попыталась улыбнуться.
— Разве я жаловалась? Разве сказала, что мне что-то не нравится?
Джонно подбежал к ней, наклонился и взял в руки ее лицо. В его темных глазах было столько боли, но его губы дрогнули в приятной улыбке.
— Все было восхитительно, правда, милая? — прошептал он.
— Правда. — От страха она едва могла дышать. Он говорил так, словно их отношения остались в прошлом. Неужели появление в его жизни этого мальчика означает, что между ними все кончено?
Резко выпрямившись, Джонно простонал:
— Ведь я был уверен, что совершенно свободен, Камиль. Но те отношения без обязательств, которые я тебе предлагал, теперь кажутся невозможными. Я думал, что вот так запросто приеду сюда и все улажу. Я был готов отказаться от «Райской долины» ради тебя.
О, Господи. Он хочет сказать, что теперь у него есть сын и наследник и все будет иначе? Можно ли осуждать его за это? После всех ее страстных монологов о нежелании выходить замуж и иметь... детей?
Разумеется, она никогда не представляла себя матерью. Но если из-за этого она может потерять Джонно...
Молодой человек бросил на нее острый обеспокоенный взгляд.
— Я купил билет домой.
— Уже? — воскликнула девушка. — Неужели тебе нужно ехать так скоро?
— Да. Я был в авиакассе, что на этой улице, через несколько домов. Это ужасно, что несчастный малыш потерял обоих родителей. Оказывается, теперь он никому не нужен. А раз так, я должен как можно скорее — черт побери! — немедленно вернуться.
Опустошенная и расстроенная, Камиль только смотрела на него. Джонно улетает домой. Без нее. Мыслями он уже был далеко. В Австралии. Девушка ощущала, что расстояние между ними увеличивается с каждой минутой. Как будто он на самом деле уносился прочь на самолете.
Как же это могло произойти? Так быстро? Еще несколько мгновений назад она испытывала такое счастье, на какое и не надеялась, которого не ждала, а теперь все кончено, словно ничего и не было.
Джонно уходит. Она теряет его. Бесповоротно.
— Я могла бы лететь с тобой, — предложила Камиль.
Его лицо осталось непроницаемым и безучастным.
— Я думаю, тебе лучше остаться.
Следующие несколько часов были похожи на ад.
Камиль металась по номеру, пытаясь хоть чем-то помочь. То хватала его рубашку, чтобы погладить, то бежала в магазин, чтобы купить ему тюбик зубной пасты, то заглядывала под кровать в поисках потерявшегося носка.
Только раз в жизни она чувствовала себя такой же потерянной, несчастной, напуганной. Тогда ее мать положили в больницу на срочную операцию. Камиль не находила себе места, мерила бесконечный больничный коридор шагами, боясь, что никогда больше не увидит маму. Она вдруг поняла, как сильно любит ее, как редко и сдержанно говорила ей об этом.
48 
