27 
– Никуда я не поеду.
– Тебе вовсе не обязательно оставаться, – решительно возразил Майк, – у Эмили это и раньше бывало, у нее нездоровое горло. Надо только сбить температуру, и с ней все будет в порядке.
– Ничуть не сомневаюсь. – Нора скрестила руки на груди и окинула Майка взглядом, который ясно говорил, что она не намерена уступать. – И я останусь здесь, пока не смогу в этом убедиться сама.
– Но-о-ра, – послышался с дивана слабый голосок, – почитай мне...
Нора вздрогнула, у нее в глазах блеснула жалость.
– Сейчас иду, солнышко, – крикнула она, потом повернулась к Майку и тихо произнесла: – Иди помойся и поужинай. Тебе пора бы меня узнать: я ее не оставлю.
Она не дала ему времени возразить, сказать, что он сам в состоянии позаботиться о собственной дочери, она просто поспешила обратно к дивану. Там она взяла любимую книжку Эмили, и комнату наполнил ее голос – ровный, ласковый, мягкий. Майк стоял в тени и смотрел на обеих. Эмили потянулась к Норе, и та сжала детскую ручку. Что-то теплое и в то же время пугающее шевельнулось в сердце Майка: так долго они с Эмили были одни, он не привык видеть рядом с ней еще кого-то. Но было ясно, что Эмили нашла в Норе что-то, в чем она очень нуждается. К чему тянется.
И это испугало его. Ведь когда-нибудь Нора исчезнет, и что тогда будет с его дочкой?
Два часа спустя прежней Норы уже не существовало, все ее помыслы о жарком соитии испарились, и каждая частичка ее души принадлежала Эмили. Девочка, лежавшая в кроватке со своими любимыми мягкими игрушками, была такой маленькой, такой беспомощной... Щеки у нее пылали, глаза горели лихорадочным блеском.
– Прочитай еще раз, – попросила она, и ее хриплый шепот отозвался ответной болью в горле самой Норы.
– Сейчас, солнышко.
Она притянула ребенка к себе, и детская ручка обвила ее шею. Теперь голова Эмили лежала у нее на груди, и даже сквозь ночную рубашку Нора чувствовала жар прильнувшего к ней маленького тела.
Беспокойство разрывало ум и сердце Норы. Она во второй раз читала книжку, изо всех сил стараясь отвлечь Эмили от ее страданий. Читая сказку о заболевшем кролике и его друзьях, Нора думала только о том, как уютно жмется к ней Эмили. Она была в отчаянии оттого, что Эмили заболела, и все-таки ей было хорошо, потому что она чувствовала себя нужной, любимой, потому что Эмили было спокойно с ней.
– А в пятницу я еще буду болеть?
Нора умолкла и заглянула в устремленные на нее голубые глаза.
– Не знаю, милая, а почему ты спрашиваешь?
– У Мэнди из нашего класса будет день рождения, мы останемся у нее, и вообще...
Нижняя губа Эмили скривилась, и из левого глаза выкатилась большая слеза.
– Солнышко мое, не надо плакать...
– Кто заплакал? – спросил Майк.
Нора оглянулась. Он стоял босиком на пороге комнаты, прислонившись к косяку и сунув руки в карманы джинсов.
И давно он здесь стоит?
– Это я, папа.
Из глаз Эмили покатились новые слезы.
Майк нежно улыбнулся, подошел и сел возле дочки, напротив Норы.
– Не волнуйся насчет дня рождения, малышка, – тихо сказал он и погладил девочку по щеке, – ты поправишься.
– Правда? – Губы Эмили тронула слабая улыбка.
– Правда. А сейчас постарайся уснуть.
– Ладно.
Девочка теснее прижалась к Норе. Майк покачал головой:
– Может, ты ляжешь?
– Нора мне читает.
– Да-да, – с улыбкой подтвердила Нора, – я ей читаю.
Майк улыбнулся уголком рта, отчего у Норы внутри опять запылал огонь. Медленно вздохнув, она заставила себя отвести от него взгляд и опустить его в книжку, но сквозь пелену жаркого влечения едва различала буквы.
В чем дело? Почему, стоит его увидеть, как ей тут же хочется сорвать с себя одежду и броситься к нему?
– Можно, я тоже послушаю?
Его низкий голос как будто оцарапал ей спину.
– Ты тоже обними Нору, папа, – предложила Эмили.
Нора перевела дыхание.
Майк услышал и посмотрел так, что у нее закружилась голова.
И это было хорошо.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Эмили крепко спала, температура у нее упала, но все-таки Нора еще не решалась уехать. Майк смотрел на нее из коридора: в мягком свете ночника, льющемся из угла... как же она чертовски хороша.
27 
