Особенно,... 
68 
На полу между металлическими ящиками были разложены прямоугольные куски картона, примерно в двух метрах друг от друга. Они выглядели как обломки затонувшего корабля в грязном море цемента. Вглядевшись попристальнее, Марко понял, что эти картонки служили кроватями. Слева от себя, за стеклом, частично обклеенном газетами, он разглядел человека, лежащего ничком на одной из таких «кроватей».
Любопытство вновь превозмогло страх. Журналист толкнул дверь из стекла и железа и, войдя внутрь, направился к сотрясаемому ознобом человеку.
Когда Марко приблизился к больному, тот поднял голову и повернул к журналисту лицо с невидящими глазами. Оно было черным и гладким, несмотря на ввалившиеся черты и выражение безграничного страдания, видно было, что парню не больше двадцати. Сочащаяся по лицу кровь и слепота превращали это лицо в маску смерти.
У самой его головы на полу стояла стеклянная ваза, которая словно золотой сосуд сверкала на фоне окружающей разрухи. Даже в полутьме было видно, что она заполнена какими-то большими кусками, погруженными в прозрачную жидкость. Марко показалось, что это куски змеи.
От одной из перегородок отделилось нечто бесформенное и колышущееся, издающее мерзкий запах пота и аммиака, и тут же трансформировалось в группу черных, принявших угрожающие позы. Они подошли к умирающему, который оказался между ними и Марко, стараясь не слишком приближаться к вазе. Разглядев чужака, оборванцы, введенные в заблуждение его внешностью, спросили:
— Можешь его исцелить?
Марко посмотрел на бродяг, на их лохмотья и покорные лица, в которых читался ужас. Даже им было страшно наблюдать подобную смерть: их сожитель у всех на глазах истекал кровью.
— Нет, — кратко ответил Марко.
— Тогда уходи.
Не заставив долго себя упрашивать, Марко быстро вышел из помещения. Снаружи его поджидал новый сюрприз: белые нищие, сгрудившиеся у третьего склада, по-видимому, там была их территория.
Четверо длиннобородых мужчин со спутанными и грязными волосами стояли у входа в склад, словно революционеры на баррикадах. Среди них была женщина с довольно приятным лицом, на котором выделялись потухшие глаза. Она была одета поприличней, вероятно, обитала здесь с недавних пор. Всем своим видом женщина показывала, что не отступит ни на шаг. Бродяги были облачены в такие же лохмотья и спали на таких же картонках, что и негры, но по сравнению с ними выглядели почти как законодатели мод. В руках мужчины сжимали длинные палки.
— Что ты здесь делаешь?
— Я журналист.
Эти люди белые, итальянцы, они говорили с ним на одном языке. Может, им удастся понять друг друга? Его профессия произвела на них впечатление.
— Еще и журналисты на наши головы!
Похоже, они попались-таки на крючок. Марко извлек из кармана небольшой блокнот и ручку, чтобы продолжить диалог.
— Городские власти хотят расчистить территорию фабрики. Что вы об этом думаете?
— На кого ты работаешь?
Марко предусмотрительно заявил, что работает на местном левом радио.
— Что тебе рассказали вон те? — спросил низкорослый мужчина, по-видимому, главарь, указав на барак, занятый неграми.
— Ничего. Они почти не говорят по-итальянски. Один из них болен.
— Да, похоже, там не обошлось без колдуна. Грязные ублюдки!
Марко делал вид, что прилежно записывает.
— Если ты действительно хочешь помочь нам, — продолжил другой бродяга, — я скажу тебе, что нужно написать. Мы итальянцы, но у нас нет ни денег, ни крыши над головой. Почему бы коммуне не отдать нам это место? Мы обустроим его, вышвырнув вон арабов и негров. Мирно жить с ними рядом мы пытались, но это невозможно.
Вот уж чего журналист не ожидал здесь обнаружить, так это расистских настроений. По-видимому, прочтя удивление на его лице, в разговор вступил третий бродяга, прежде молча смотревший на него. Он откинул со лба рыжие волосы и бросил Марко упрек:
— По какому праву ты осуждаешь нас, ничего не зная о нашей жизни? Погляди-ка сюда: на каждом складе здесь были раньше унитазы, раковины, души. А в пустом складе — три общественных туалета. Мы вычистили их и привели в порядок. Сначала какие-то сволочи из негров или арабов забили дерьмом собственные унитазы, затем общие, а после заявились справлять нужду сюда, когда не было никого из охраны. Все у себя засрали, да так, что трубы разнесло, а поскольку жить посреди говна им не понравилось, они решили перебраться туда, где почище. Мы повздорили с марокканцами, а они в ответ достали свои ножи. В результате без воды остались все, а мы теперь без оружия не выходим.
68 
