– Но все же.
– Сам факт его личного участия в судебном процессе должен подстегнуть его к немедленным законным действиям. В противном случае он даст повод заподозрить себя в попытке прикрыть дело. Вот увидишь – в самое ближайшее время Кинг будет на свободе! Для его освобождения требовались лишь новые доказательства.
– Все верно, – согласился Марвин. – Хотите, чтоб я написал письмо прямо сейчас, ночью?
– Хочу. А завтра поедем навестить Кинга. Я позвоню в тюрьму «Армли» и попрошу, чтоб нам оставили два пропуска на входе.
Марвин, невысокий, круглолицый молодой человек, которому еще не было тридцати, своим обликом меньше всего походил на юриста. Прежде всего, с толку сбивала подозрительно короткая стрижка и выбритые виски. Одет он был в мешковатые голубые джинсы, красную флисовую куртку на молнии и кроссовки. Вдруг Марвин посерьезнел, снял очки и, нервно теребя их в руках, сказал:
– Видите ли, мистер Кыонан, есть одна загвоздка.
Я обомлел.
– Сами знаете, Селеста вечно преувеличивает. Она сказала вам, что я адвокат, но это не так. Я сдал экзамен на вечернем отделении и получил квалификацию, но в юридической фирме я еще не работал. Так что пока я только ассистент адвоката, но в будущем, конечно, стану адвокатом.
– Можешь считать, что получил работу, придурок! – с облегчением сказал я. – Беру тебя. Завтра обговорим зарплату.
– Спасибо, – с придыханием проговорил Марвин. Нервная гримаса исчезла с его лица.
– А то, что ты член общественного совета и полицейские пугаются собственной тени, когда ты проходишь мимо, тоже преувеличение?
– Я кандидат в члены общественного совета, – высокомерно ответил Марвин.
– Ясно.
– Боюсь, что могут возникнуть затруднения по процедурной части. – Теперь Марвин говорил уверенно, как профессиональный юрист. – У нас один свидетель, который опровергает часть улик, принятых судом, вынесшим Кингу приговор. Возможно, что апелляционный суд, пересматривая дело, сочтет оставшуюся часть улик более весомой. Я слышал, что Федерация полиции готова глотку перерезать тому, кто посмеет выпустить Кинга на свободу.
– Не забывай, что Макмэхон лично причастен к этому делу. Он сам что угодно сделает, лишь бы ни у кого не возникло впечатления, будто он пытается положить дело в долгий ящик и скрыть свою некомпетентность в далеком прошлом. Ответ, который я получил на свое первое письмо к нему, был подписан чиновником высокого ранга. Поверь мне, им теперь деваться некуда, они вынуждены действовать.
– Может, стоит подождать, когда Майкл Ко вернется из Испании?
– Тебе бы захотелось ждать, если бы ты сидел в «Армли»?
Марвин понимающе кивнул и сел за компьютер Селесты. Нам потребовалось три часа, чтоб составить письмо министру. Вариант, который меня удовлетворил, не обошелся без резкостей, но в целом получился вежливым.
– Можно отсылать? – спросил Марвин.
Я немного поразмыслил и решил действовать осторожно.
– Пока еще нет. Сначала переговорим с Кингом.
49
Под утро я возвращался к себе в Чорлтон, чтоб немного поспать, и радовался удаче, но в то же время меня одолевали подозрения: слишком уж легко далась победа. С другой стороны, мне было чем себя успокоить, ведь заключение доктора Самима пролежало без дела все эти годы, дожидаясь человека, которому оно понадобится.
Свернув на стоянку на Торнлей-корт, я был потрясен увиденным. У входа в дом стояли машины и фургоны с ярко горящими фарами, среди них суетились мужчины и женщины в форме, – там вовсю развернулся наряд полиции. Я поставил машину на обычное место, а когда вышел из нее, на мои плечи опустились две тяжелые ладони.
– Дейвид Кьюнан? – спросил сержант в форме.
Я кивнул.
– Вы арестованы по подозрению в похищении Дженнифер Элизабет Талбот и Ллойда Генри Талбота. Вы имеете право хранить молчание…
Я с недоумением прослушал стандартную фразу. Полицейские светили мне в лицо своими фонарями. Я не понимал, что происходит, точно попал в пьесу, где все актеры, кроме меня, знают свои роли наизусть. До моего сознания долетали лишь странные звуки. «Вон он!» Известие о том, что я появился на месте, прокатилось волной по многочисленным рядам стражей порядка. Мое имя повторялось, как в игре «передай другому», а в довершение картины загорелся свет в каждой квартире дома, и в окнах одно за другим стали появляться лица моих соседей.
В голову пришло неожиданное сравнение с тем, как в Древнем Риме преступников бросали на растерзанье львам.