96 
– В чем же дело?
– Не знаю! Только без денег здесь не обошлось, это уж точно. Его только деньгами проймешь, они – первая и единственная любовь Карлайла. Отец знал Брэндона до того, как попал в тюрьму. Я помню и Брэндона и Сэма с самого детства. Леви я звала дядей Сэмом. Они все шутили: «Станцуй для дяди Сэма, детка» или «Скажи дяде Сэму, сколько заработал твой папочка».
– Теперь мне ясно, кто научил тебя шутить.
– Сэм дневал и ночевал у Брэндона. Они иногда часами просиживали, запершись в кабинете. Оттуда Брэндон выходил обычно в хорошем настроении и напевал себе под нос что-то типа «Сэм все считает сам, мозги спалит в угоду нам»… да, это он чаще всего повторял.
– Видимо, и вправду мозги спалил, – мрачно прокомментировал я. – Не мог вспомнить того, чего хотели убийцы.
– Брэндон не тронул бы Сэма. Ты уверен, что это не ограбление?
– Жемчуга его сестры остались на месте. Какой вор, обнаружив коробку с драгоценностями, не прихватит содержимое с собой?
– Это его сестрица Лия злюка была страшная, никого не любила. А Сэмом командовала, как своим сыном. Я даже поначалу думала, что она его мать.
– Вернемся к Брэндону и Винсу, – напомнил я.
– Забавно вспоминать. Как только отца посадили, все обожавшие меня до этого взрослые вдруг исчезли. Как будто ребенок заразился проказой.
– Как это?
– Вот так. Никто не хотел меня знать. Ни мать, ни Брэндон, ни Сэм, ни Лия. Будто кто-то вычеркнул их из моей жизни. Тебе не понять, что это значит для ребенка.
– Ты права, этого мне не понять.
– Я буквально озверела.
– Ты до сих пор такая.
– Когда я в очередной раз сбежала из приюта, социальные работники привезли меня в тюрьму на свидание с отцом, после того как поймали. Добрые люди, правда? Я была уверена, что меня посадят в клетку рядом с ним. Тогда-то отец и сказал мне, что позвонил одному человеку, который обо мне позаботится.
– И о тебе позаботились?
– На следующий день появился Брэндон Карлайл в сопровождении своих стряпчих. И эта каланча из Рочдейла, Олмонд, тоже приехал.
– Он называет себя Деверо-Олмонд.
– Таким важным он стал уже после того, как купил яхту и научился играть в гольф. Брэндон забрал меня в свою семью. В течение нескольких месяцев с меня не спускали глаз. Постепенно я к ним привыкла, так и живу…
– Клайд Хэрроу хочет, чтоб ты рассказала, как Брэндон домогался тебя в детстве.
– Тот Клайд Хэрроу, который ведет всякие дурацкие шоу на ТВ? А ему-то что до меня?
– Ему нужны факты, порочащие Брэндона.
– Ты обсуждал с ним меня?
– Дело не в тебе. Он шантажирует меня.
– Тоже мне, умник выискался! Порочащие факты! Да я скорее сама перережу горло Брэндону безопасной бритвой, чем стану говорить о нем гадости. Он истинный пуританин. Единственная женщина, которую он знал, – его жена Серафина.
– Серафина? Похоже на итальянское имя.
– Она итальянка. Из тех, что торгуют овощами и фруктами в Энкоутсе. Ее семья устраивала итальянские католические шествия в Манчестере. Она вечно вспоминала об этих временах. Тогда они с Брэндоном и поженились. Он ведь тоже итальянских корней. Карлайл – не настоящая фамилия.
– Да? – удивился я.
– Брэндон тяжело перенес смерть Серафимы. С тех пор ему одному приходится следить за всем их выводком. Жизнь у Серафины была не сахар: пять мальчиков и пять девочек на руках, но родила она еще больше, не все выжили. Сердечная была женщина и терпеливая. Это сейчас вся семья перегрызлась, а при Серафине дети жили дружно, в любви. И для меня Серафина стала настоящей матерью. Моя-то родная от меня отказалась.
Настроение Марти резко упало. Она повернула ко мне лицо.
– Дейв, ведь ты со мной, потому что я тебе нравлюсь? – сказала она с дрожью в голосе.
С виду – ничем не проймешь, а внутри Марти оставалась ранимой девочкой, брошенной родителями на произвол судьбы. Я не хотел, чтоб она снова расплакалась.
– Конечно, – ответил я и обнял Марти. Несмотря на тепло ее тела, простыни показались мне вдруг холодными, а по коже побежали мурашки.
– Просто прижми меня к себе, – попросила она, – Больше ничего не нужно. Ты, верно, решил, что я сексуальная маньячка.
– Ничего подобного, – неискренне проговорил я. Мне стало не по себе.
– Ты единственный мужчина, с которым я спала, кроме Чарли.
Что на это сказать? Чувство вины давило на меня, как обложной ливень на оконные рамы. Глядя за стекло, можно было подумать, что мы не в Лондоне, а в тропиках в сезон дождей.
96 
